- Даран! – Архимагистр изобразил что-то вроде малого поклона. –
Рад вас видеть в добром здравии. Как ваша младшенькая?
- Двойня. – Министр казалось, засветился от счастья. –
Девочки.
- Пусть дарует им Творец силу Искры. – Гент поднял раскрытую
ладонь к небу, и прорвав толстый слой весенних облаков, сверху
ударил плотный солнечный луч, залив площадку перед лестницей ярким,
до рези в глазах светом. А когда архимагистр опустил руку, на
ладони ярко сверкали две крошечных крупинки, словно солнце оставило
кусочек своего сияния. Искры истинного света, были не просто
редкостью, но редкостью и ценностью в степени, так как несли в себе
концентрированную энергию Творения, и далеко не каждому
архимагистру было под силу создать такое чудо, а уж сделать это
словно походя, как сувенир, мог лишь Гент. Искры в девяноста
случаях из ста подстёгивали развитие творческого начала в малышах,
а в остальных десяти процентах дарили прекрасное здоровье. Поэтому
реакция сановника была вполне объяснимой.
- Лорд. – У министра подкосились ноги, и он бухнулся на
колени.
- Вставайте, мой друг. – Гент протянул ладонь министру. –
Возьмите это для ваших малышей и пусть Творцы будут добры к
ним.
Айра, уже достала специальный пенал для переноски таких вот
спонтанных даров, и с величайшей осторожностью, беря крупинки через
платок, чтобы не допустить преждевременной активации. Даран с
поклоном принял подарок и спрятал в карман. - Вас ждут лорд Гент. –
Министр склонился в глубоком поклоне «сердечного преклонения» и
сделал широкий жест рукой, давая команду гвардейцам распахнуть
двери парадного входа.
На первом этаже, где собрался цвет столичного общества, было не
протолкнуться от знаменитостей разных калибров, чиновников высшего
уровня, и генералитета. Зал вмещавший почти полторы тысячи человек,
был полон, и только у подножья трона была ограждена площадка, на
которую сейчас были нацелены камеры всех десяти крупнейших
компаний, транслировавших картинку во все уголки империи и всего
Тысчемирья.
На площадке, сменяя друг друга, приглашённые гости поздравляли
императора с элс ран, и оставляли дары, которые уносили служители
дворца, или подносили нечто менее материальное, вроде поэмы, что
сейчас декламировала звезда столичной поэзии Алида Тенсарро.
Звонкий голос поэтессы оттенялся негромким фоновым звучанием
оркестра, сливаясь с ним в удивительное и похожее на песню
произведение.