Константин молча прошёл к столу Гордеева и, вытащив из-за пазухи стопку бумаг, положил перед братом. Всеволод пролистал приготовленные бабушкой документы и вздохнул.
— Так и думал. Слово «нет» так и не обрело для тебя значения. Только ты не учла, что жадность заразна.
— Севка, да хватит уже! — воскликнула бабушка и посмотрела тем ледяным взглядом, от которого маленький Всеволод всегда сжимался и забывал как дышать. — Это же миллиарды! Неужели ты добровольно отдашь всё Катерине?!
— Почему бы нет? — Когда опасные документы были уже у Гордеева, он обрёл холодную уверенность в том, что вырвал пульт из рук бабушки. — Она моя сестра.
— Она уничтожит тебя, — покраснев от гнева, крикнула бабушка. — Всех нас!
И, схватившись за грудь, осела на диван. Всеволод вскочил, а Костя метнулся к Елене Глебовне.
— Ба! Ба, что с тобой? Ба!
— Жуков! — рыкнул в сотовый Гордеев. — Бабушке плохо. Немедленно приезжай.
— Не нужно, — тихо осадила Елена Глебовна. — Мне лучше.
Костя всё равно помог ей сесть и, не отпуская руку, встревоженно всмотрелся в глаза. Елена Глебовна тяжело дышала и с укором косилась на Гордеева. Тот отвернулся и рявкнул в трубку:
— Отбой. Сейчас сам её привезу. — Повернулся и велел Косте: — Юре позвони.
Пока брат вызывал машину, Всеволод взял широкую металлическую вазу и, вытряхнув из неё раскатившиеся по полу фрукты, бросил внутрь добытые братом документы и щёлкнул зажигалкой.
Елена Глебовна, с жалким видом наблюдая, как горят её планы, лишь поджимала губы и тяжело дышала.
— Я уже сообщила твоему отцу радостную новость, — не сдержалась она. — Даже если будешь отрицать… Сам знаешь! Когда ребёнок родится, тест ДНК опровергнет твои слова. А может и раньше.
— Я не допущу этого, — сухо перебил Всеволод и, глянув на сообщение о том, что машина у входа, кивнул: — Хватит думать о чужих деньгах, бабушка, позаботься о своём здоровье.
Вероника открыла глаза и судорожно вдохнула. Её ощутимо мутило, в ушах шумело, а тело дрожало, будто от холода.
— Мама, — прошептала Ника и повернула голову. Дёрнулась: — Миша!
— Тише, тише, — подбежала к ней женщина. — Вам нельзя вставать!
Невысокая, с пышной грудью, она поправила выбившийся из-под шапочки белокурый локон и погладила руку Вероники так, словно навещала родную сестру. Белый халат незнакомки слепил чистотой, пахло не хлоркой, как в поликлинике, а дорогими духами. Кушетка, на которой Ника лежала, была очень удобной, на стенах красовались яркие картины. Не похоже, что это фотографии. Панель телевизора величиной с окно развеяла последние сомнения. Ника посмотрела в сияющие добротой глаза женщины и уверенно подытожила: