из-за грани
тень разом лишила оружие мага всей его мощи.
Тень неспешно плыла к ним – громадные крылья не шевелились,
голова опущена, словно чудовищная сущность сама скорбела о выпавшей
на её долю участи.
После многих усилий Фессу наконец удалось сплести и метнуть
навстречу врагу одно из самых простых, но действенных заклинаний
некромантии – «отвержения неупокоенных», волшебство, что
действовало на зомби и прочих мумий не хуже, чем чеснок на
вампирёныша-недоноска.
Тень не то что «не дрогнула», Фесс не ощутил даже привычного
болезненного отката, отдачи от сорвавшегося заклятья. Чары
рассеялись в один миг, подобно тому самому «дыму под ветром».
Призрак приближался, и Неясыть впервые в этом мире ощутил, как у
него подгибаются от страха ноги. Защищаться было нечем, бежать он
тоже не мог.
Движения серого призрака завораживали, затягивали в бездонную
пропасть не смерти, не посмертия даже, чего-то иного: не бытия и не
небытия, в пропасть вечной муки, горящей памяти и бессилия, вечного
балансирования над полным, всеобщим и медленным распадом – того,
что не представить слабым человеческим воображением, пусть даже и
воображением некроманта.
Фесс словно прирос к земле. Уповал ли он на чудо? Нет. Молил ли
о пощаде неведомых богов? Просил помощи у Тьмы?
Да. Просил.
Но, как видно, слишком поздно. Она не отозвалась, хотя Неясыть
не сомневался – вечная хозяйка слышит любое слово и любую мысль в
пределах этого мира.
Орк и гном тоже остались стоять на месте, Прадд скрежетал
зубами, Сугутор всё пытался выругаться повитиеватее, но и его губы
не слушались тоже.
А вот кому внезапно изменило сердце, так это эльфу. Ирдис
истошно заверещал, точно заяц под псом, и бросился наутёк, в
черноту, прочь от Потаённого Камня, так жестоко обманувшего его
надежду выжить.
– Стой! – нашёл в себе силы крикнуть Фесс, да только
куда там.
Тень же словно бы ждала этого. От медлительности не осталось и
следа, громадные крылья развернулись, встопорщились сверкнувшими
под невесть откуда взявшимся лунным лучом клинками перьев; призрак
одним громадным прыжком настиг бегущего эльфа и размахнулся, словно
косой, своим убийственным крылом.
Словно косой, словно воин Империи Клешней там, в горящем
Арвесте…
«Будь готов использовать даже нашу смерть».
Сотканные из тонкого мрака клинки играючи рассекли тело Ирдиса;
Фесса словно окатило жаркой волной предсмертного ужаса и боли –
эльф расставался с жизнью мучительно, куда тяжелее и страшнее, чем
человек, и Силы он отдавал куда больше.