Видимо, время в разных мирах течет
по-разному. Либо перенос ни фига не мгновенный.
В
любом случае, теперь я оказался на добрую тысячу километров ближе к
цели, чем до этого. Вот только город за это время превратился в
гиблое место, откуда то и дело осуществляли набеги всевозможные
твари. Пока что станичники от них успешно отбивались и даже успели
собрать урожай с близлежащих полей, на одно из которых я и
спикировал, как гордый орел.
Но
на этом мои злоключения не закончились.
По
пути мне стало так плохо, что ни о каком немедленном разговоре с
руководством и речи идти не могло. Меня трясло, лихорадило и
выворачивало наизнанку, мехом внутрь. В лазарете с этим внезапным
недугом ничего поделать не смогли, лишь промыли желудок и поставили
капельницу. Однако, проклятая жидкость, которой я по неосторожности
нахлебался, уже успела впитаться в организм и покидать его не
спешила. Из-за чего бы ещё меня так штормило? Не акклиматизация
же…
Поторопился я с приемом подаренной настойки,
однозначно. Вот всегда так, сначала делаю, а потому только думаю –
зачем?
Все
тело горело, выкручивая каждую мышцу или сухожилие. С ужасом я
понял, что это все до боли напоминает другой не менее болезненный
процесс – прокачку. Но мой уровень по-прежнему числился как первый,
ни грамма опыта за время путешествия не прибавилось. В отрыве от
нашей местной псевдо-игровой системы можно было завалить хоть бога
(если это вообще возможно) и не получить за это ни шиша. В общем,
никаких интрижек на стороне, только честные, искренние отношения до
гроба. Наша Земля – та ещё ревнивая стерва.
Вполне возможно, что таких серьезных побочек
у эликсира быть не должно, это сама система мстит мне за измену.
Тем более, что интерфейс периодически сбоил, срываясь на уже
знакомые крокозябры. От одного их вида я умывался холодным потом,
хотя температура держалась стабильно высокая. Становиться очередным
упырём не очень-то и хотелось.
В
лазарете возле моей койки посменно дежурили бойцы, хотя куда бы я
уполз в подобном состоянии? Но всё равно, обе мои руки пристегнули
к металлической спинке, отчего на меня вновь накатили не самые
приятные воспоминания. Терпеть не могу всё больничное, но моим
мнением никто особо не интересовался.
Только прострадав всю ночь напролет, я
осознал, что потеря сознания – это великое благо. Но на этот раз
приревновавшая система проявлять ко мне жалость не спешила. К утру
я оказался выжат настолько, что мной вполне можно было вытирать
полы. Но зато боль стала постепенно сходить на нет, уступив место
дикому голоду. Какую-то невразумительную кашу с чаем я проглотил в
один присест и попросил добавки. Естественно, мне выдали кукиш с
маслом, а вскоре увели из палаты на серьезный разговор. Уж очень
много вопросов скопилось у руководства поселения, чтобы оставлять
меня томиться в собственном соку.