Представьте себе, что вы идете от Невского по Литейному к Неве, доходите до конца проспекта, а его вдоль берега перегораживает какое-то строение с башней, закрывая берег… Однако так когда-то и было, и даже не в столь уж незапамятные времена.
Строением тем был Литейный дом, старейшее петербургское предприятие, детище самого Петра.
Сооружать его – вдали от жилой части новой столицы, на невском берегу, в конце лесной просеки, получившей потом название Литейной (аккурат на месте въезда на нынешний Литейный мост!) – стали в 1712 году. И был он поначалу бревенчатым.
Потом под боком у него, по обеим сторонам просеки-першпективы, выросли здания двух «пушечных дворов». (Даром что ли первоначальное название ближайшей к ним Сергиевской улицы было, по словам автора исторического очерка об Арсенале В. Родзевича, – Пушкарская.)
Позже, в 30-е годы XVIII века, сам Литейный дом перестроили в каменный…
Так образовался в этом столичном районе производственный комплекс, известный как Литейный двор. И просуществовал он здесь почти полтора века. Пока в 1841 году
Николай I не распорядился перенести его на новое место. Участок же был присмотрен на другом берегу Невы, там, где располагалась старая «Градская партикулярная верфь», давно уже принадлежавшая Артиллерийскому ведомству.
Закладка состоялась в 1844 году.
В первую очередь стали застраивать прибрежную границу участка. Здесь здания со стенами толщиной в пять кирпичей предназначались для мастерских. Напротив, через тогдашнюю Бочарную улицу (потом она звалась Симбирскою, а теперь – Комсомола), тоже быстро, вырастали корпуса с квартирами для высших чинов и казармами для холостых рабочих, а за ними – домики для семейных.
По частям Арсенал начал перемещаться на Выборгскую сторону уже с конца 1846 года…
Спешили не только потому, что старое производство уже не удовлетворяло военных: подстегивал точно назначенный царем срок открытия Арсенала на новом месте – январь 1850 года. И волей-неволей пришлось 28 января сие торжество праздновать – задолго до окончательного оборудования мастерских. Впрочем, самого царя на освящение не дождались, он прибыл для осмотра только 8 февраля и наблюдал, как «был выпущен металл из печи и отлиты четыре полевых орудия».