-Истребители к бою!
«Хорошо, что я в своей броне и шлеме, - подумалось мне, - А то
позору было бы… Командующий задумался и просрал начало боя!»
Мандалорцы показали себя во всей красе, доступной этим суровым
людям. Грация их боевых навыков, хищная, выверенная, четкая и
циничная, завораживала. Маневры истребителей, их синхронность и
слаженность… Как же это красиво!
За считанные секунды, истребительная группировка мандалорцев
расправилась с большей частью машин противника. Да и не мудрено это
– при трехкратном численном перевесе!
После отступления авиагрупп началась артиллерийская дуэль.
Фактически, противники, если говорить о столкновении один на один,
пытались успеть продавить щиты противника раньше, чем сядут
собственные. Далее обстрел превращался в бойню. Любое попадание в
корпус наносило нешуточные повреждения, высасывая из пробитых
отсеков воздух, нарушая целостность систем и создавая от коротких
замыканий пожары в ещё целых отсеках.
Если у кораблей были ракеты или торпеды, то ситуация осложнялось.
При наличии подобного вооружения приходилось задействовать ещё и
зенитные турели и истребители, если таковые ещё были в строю.
В нашем случае, ситуация для республиканцев была аховая. Помимо
численного перевеса, имелся и технический. Мандалорские дредноуты
несли ещё и ракетные комплексы, что означало только одно – и без
того призрачные шанса республиканцев покинуть эту систему живыми,
стремительно превращались в мифологические.
За считанные секунды огневого контакта, ракеты смогли уменьшить
количество дефлекторов на треть, что привело к быстрому падению
щитов. Почти сразу же, корпус «Обливиона» покрылся грибками
взрывов, дырами пробоин, через которые атмосфера покидала
республиканский корабль, превращаясь в кристаллики льда.
Ещё через несколько минут дредноут перестал отстреливаться.
Двигатели судна выключились, а на наши системы связи начал
поступать сигнал вызова. Адмирал покосился на меня, но, не увидев
реакции, приказал:
-Продолжить обстрел.
В принципе, можно было их взять в плен и допросить, однако, смысла
в этом не было. Сенатор Антиллес мне рассказал достаточно. Да и не
только рассказал. Память сенатора хранила много секретов его дома в
частности и сената в целом.
Я не горел желанием влезать во все это болото, коим являлась
Республика. Прекрасно осознавая всю суть этих выродков, засевших на
трибунах, и силу бюрократии и коррупции, я не питал на счет
результатов моего вмешательства. Да и каким оно может быть? Я не
зубр под ковёрной интриги. Максимум на что меня хватает –
воспользоваться ситуацией и направить следы в сторону моего
противника. Но воспользоваться плодами сего трюка выходит не
часто.