Как он мог усомниться в
том, что другой, не такой, как братья? Отец рядом, он никогда
не давал повода думать, что Светлый чем-то отличается от
остальных.
Фэанаро прижимает сына к своей груди. Успокаивая, гладит по
голове.
— Атаринья… я балбес… — Тьелкормо пытается успокоить бешено
стучащее сердце.
— Ремня бы тебе, — почувствовав, что сын прекратил вырываться и
его душа вновь не исчезнет среди безмолвия Небытия, Фэанаро
отпускает его.
Нельо приносит с кухни кружку, подаёт младшему.
— Благодарю, — кивает старшему Турко, жадно пьёт воду. Его зубы
выбивают дробь по стенке чашки. Вновь оглядывает окруживших его
братьев. — Мы теперь все вместе в чертогах Намо?
— Морьо нет, — задумчиво качает головой Куруфин. — Где он,
только гномы знают…
***
— Линдо…
— Что, Турко? — менестрель оторвался от исписанного нотного
листа и поднял голову на вошедшего Светлого.
— Я…
— Давай-как перевяжу, — Макалаурэ заботливо усадил младшего у
окна. С тревогой осмотрел на повязки, сквозь которые продолжала
сочиться кровь. Как такое возможно? Стараясь не выдавать своего
волнения, менестрель приготовил свежие бинты. Тьелкормо сидел на
стуле, безвольно уронив израненные руки на колени. Он наблюдал, как
за окном, в саду Атаринкэ закидывает верёвку на толстую ветвь
яблони.
— Я хочу… — Турко поморщился, когда брат стал разматывать
повязки.
— Потерпи, — Макалаурэ тихонько замурлыкал себе под нос, пытаясь
нехитрым мотивчиком унять боль.
— Я хочу задать тебе глупый вопрос, — Светлый вздохнул. —
Можно?
— Да хоть десять! — Макалаурэ кивнул, отбросив окровавленные
бинты. — Когда ещё беседовать по душам, как не в чертогах
Мандоса?
— А, ладно, — решительно тряхнул светлыми волосами Тьелкормо. —
Линдо, ты или Майтимо когда-нибудь звали меня принцессой?
— Что? — менестрель опустился на корточки перед сидевшим на
стуле младшим, держа его руки в своих. — Почему ты сейчас вспомнил
об этом?
— Это было глупо спрашивать, — мотнул головой Светлый, но
Макалаурэ заметил, что кровь из порезов потекла сильнее.
— Тьелко, ты не можешь этого помнить. Ты был совсем маленьким!
Года два-три самое большее!
— Так это правда?
— Да. Хорошо, я тебе расскажу, — настала очередь Макалаурэ
покачать головой и тяжело вздохнуть. — Мы играли в воинов, а ты
требовал, чтоб тебя взяли в игру. Отец, скорее всего, был на охоте,
а мама — на кухне. Мы были втроём.