– Володь, – начала я задушевно.
– Волозар!!!
– Ты не голоси, – скривилась я. – Места глухие, нечего
привлекать внимание хищников, – возмутилась я, а после подумала,
что при таком случае – шанс у меня определенно есть: пока Володька
будет доказывать «Я – демон» местным плотоядным, я успею сбежать.
Живя в лесу, главное – помнить правило: бег – это не только
здоровье и красота, но порой единственный шанс выжить при
нежелательных встречах. Уж этим умением я овладела в совершенстве!
– Потерпи всего две недельки, а после будет лучше, – заверила я,
погладив возмущенного и обиженного демона по руке. Мое сочувствие
было ему как мертвому припарка, потому я вспомнила про ужин и
заверения мамуленьки, что после вкусного и плотного обеда добреет
кто угодно, от медведя до демона. – Кушать хочешь? – заискивающе
заглянула я в мрачное лицо рогатого красавца, от чьей красоты
начиналась зубная боль.
«Гордый и красивый» не ответил, но интерес в глазах я заметила,
потому взяла демонюгу за когтистую ладонь и повела его к обеденному
столу, который оказался Володьке с его богатырским, даже по меркам
демонов, сложением несуразно маленьким. Тяжело вздохнула, а после
мысленно махнула на это рукой: не мастерить же новую мебель из-за
этого?
Уже собирая на стол, я опомнилась и все же осторожно
спросила:
– На грибы аллергии нет?
И получила ожидаемое:
– Я – демон!!!
– Ну как знаешь, – вздохнула я, снимая с себя всю
ответственность, так как нужник по-прежнему на улице, а солнце уже
давненько скрылось за горизонтом, обещая холодную и непроглядную
ночь, которую так любят местные хищники.
На грибы у Володьки аллергии не было, потому влажная, заранее
заготовленная мною тряпочка не пригодилась, а нужник во дворе
оказался не оккупирован, что не могло меня не радовать, как и
местную флору и фауну.
Печалило меня совсем другое – полное нежелание рогатого
просыпаться поутру. И это с учетом того, что я сама встала на
рассвете, успела натаскать последние дрова, что остались с весны,
развести в печи огонь и даже приготовить кашу на молоке. А все
потому, что пожалела несчастного, которому моя узкая
койка оказалась до смешного мала, и разместиться он на ней мог лишь
одной половиной, плотно поджимая под себя ноги. А второй отчаянно
балансировал, что было сложно, учитывая нарушенное выпирающими и
свисающими с койки коленями равновесие, отчего ворочался, вздыхал и
рычал всю ночь, пока не сдался и не выбил изголовье и изножье. На
мой возмущенный взгляд он прорычал что-то