Хотя, если честно, с моим рождением
вообще было что‑то не так. Только спустя шесть месяцев после
рождения бабушка отдала меня сюда. Информации обо мне не было
нигде, я знала лишь имя матери и бабушку, что раз в год в настоящий
день рождения приезжает, привозит подарок и снова укатывает в закат
на своей премиальной машине.
Почему она не забрала меня, я
понимала – любимая внучка Вероника и ее отец жили в особняке, где я
была лишь пару раз в гостях. Они считали меня ниже себя и делали
вид, будто я не существую. Обидно, не справедливо, но это моя
жизнь, и она была такой всегда.
Рая вновь тяжело вздохнула и отпила
из граненого стакана с красной полустёршейся печатью "Д.Д.
Надежда". Вся посуда была так украшена. Выглядело это настолько
убого, что само по себе хотелось добавить слоган "мечты
сбываются".
– Посуду моешь две недели. Всю. И три
месяца за забор ни ногой! – озвучила наказание она.
Я обреченно кивнула, просчитывая,
когда Барсик должен был провести нас с Кариной на концерт нашей
любимой группы. Через три недели. Не попадаю. Жаль, конечно, но я
переживу. Если меня опять не утащат в окно.
Но это было в миллион раз лучше
детской колонии, которой угрожал директор, думая, что я поведусь.
Меня максимум на пятнадцать суток посадят. Я же не убиваю или
граблю. Ни разу даже жвачку в магазине не украла! Просто попадаю в
нелепые ситуации.
Я отправила в рот очередную ложку
овсянки и, скривившись, проглотила. Да даже я готовлю лучше! Это
мне ещё повезло, вязкая каша, приготовленная на воде, была горячей.
А если бы пришла на час позже, пришлось бы есть ледяную. Вроде и
денег у Дома много – единственное заведение на весь район, много
кто жертвует, да и от государства финансирование идет, а ремонта не
было считай с основания, с питанием проблемы, да и со всем
остальным.
Из грустных мыслей меня вырвал
довольный вскрик и топот, усиленный старым деревянным полом.
– Алиска! – орал Барсик, подлетая к
нашему столику, словно дикий хряк во время гона, – ты где была?
Я подавилась чаем и взглянула на
этого наглеца, что стоял и с улыбкой переводил взгляд с меня на
участкового. Он видел, как меня сажают в полицейскую машину! Даже
ручкой помахал на прощание. Знал, что ничего мне не будет, поэтому
и не помог. Да и как бы он это сделал?
Доела кашу и взглянула на
воспитательницу. Та кивнула, разрешая идти, и вновь улыбнулась
Михаилу Семеновичу. Сейчас будут обсуждать мое жуткое
поведение.