- Донна… донна… - бормотала Пекита. – Простите, я лучше пойду… - она прошмыгнула мимо хозяйки и исчезла в коридоре.
Катарина проводила ее взглядом, а потом посмотрела на мужа:
- Что вы тут делали, позвольте спросить?
- Ничего, - тут же ответил он.
- Но Пекита кричала, как будто вы ее резали, - не поверила она.
В это время Лусия затолкала обратно в комнату Пекиту, которая была красная и, похоже, собиралась пустить слезу. Вид у нежной компаньонки был почти свирепым, и она преградила Пеките дорогу, чтобы служанка не сбежала.
- Отвечай, что случилось! – потребовала Лусия.
- Да что за переполох, - сказала Хоэль с досадой. – Всего-то выполняли ваш приказ, донья. С чего столько шуму?
- Мой приказ? – Катарина посмотрела на Пекиту, и та все-таки залилась слезами.
После изрядной порции слез и всхлипов, Пекита выдавила:
- Я – честная девушка, донна! И я ничего не сделала! Я не виновата!
- Нет, я тут во всем виноват! – рассердился Хоэль. – Если уж начинаете дело, донья, то заканчивайте его, как следует. Приставили ко мне какую-то недотрогу, а потом еще и недовольны, что столько шума!..
- Недотрогу? – казалось, рыжая герцогиня не понимает, о чем идет речь.
- Вы же сами велели ей меня ублажать, а теперь…
- Ублажать?
Тон жены Хоэлю совершенно не понравился, и он хмуро спросил у служанки:
- Так ты ко мне просто так лезла? Ополоумела, что ли?
- Всего лишь хотела помочь дону развязать тесемки на штанах! – возопила Пекита. – Вы ведь велели помогать ему, донна!
- Велела, - взгляд Катарины стал холодным. – А вы что понапридумывали, добрый дон?
Хоэль не сдержался и выругался сквозь зубы, а потом громко сказал:
- Прошу прощенья, я подумал кое о чем другом.
- Начинаю понимать, - сказала Катарина ледяным тоном, а потом попросила Лусию и служанку: – Оставьте нас, девушки.
Те вышли, но дверь прикрыли неплотно, и в щелку Хоэль заметил край домашнего платья донны Лусии, которая пожелала погреть ушко у косяка. Что касается Катарины, она не догадалась проверить далеко ли ушла ее подруга и надвинулась на Хоэля грозно, как испанская флотилия.
- Ведите себя прилично, - сказала она низким, дрожащим от негодования голосом. – Это – уважаемый дом, и никому не позволено превращать его в бордель.
- Ну не кипятитесь, донья, - примирительно ответил Хоэль, - я же не знал, что все так строго. Это ваша служанка сбила меня с толку. Я и вправду поверил, что вы – сама доброта.