- Я беру этого человека в мужья, - повторила Катарина. – Вы не можете продолжать казнь. В законе ничего не говорится о согласии жениха.
- Зачем вы все усложняете, донна?! – засуетился судья. – Палач! Веревку!
- Я не стану его вешать, - заявил палач, и его слова были встречены воплями восторга. Кто-то в толпе даже закричал осанну жениху и невесте, отчего Катарина покраснела еще сильнее.
- То есть как это – не станешь? – зашипел судья.
- Нашлась женщина, которая хочет выйти за него, - заупрямился палач. – Закон есть закон!
- Да какой закон, бестолочь? – вмешался и приговоренный. – Вешай давай, а добрую донью гоните взашей, пусть найдет себе порядочного мужа и…
Катарина резко отбросила вуаль, оказавшись лицом к лицу с доном Хоэлем. Он замолчал на полуслове и уставился на женщину, которую только что обозвал матушкой и очень неуважительно просил убраться. Несомненно, это была самая красивая женщина во всем Арагоне. Мавританское племя, двести лет назад прокатившееся по местным землям, оставило ей высокие скулы и чуть раскосые глаза – темно-карие, опушенные ресницами такой густоты, что глаза казались подведенными кайалом. Но волосы у женщины были огненно-рыжие, а кожа - молочно-белой, еще более белой по сравнению с черным нарядом. Надменно стиснутые губы напрочь убивали нежность ее красоты, и донна выглядела как охотница, вздумавшая подстрелить совсем иную дичь, нежели олень или куропатка.
- Ух ты… - выдохнул висельник. – Прошу прощения, а я-то принял вас за замшелую каргу, донья. Но только это ничего не меняет и…
Он осекся, когда Катарина твердым шагом подошла к нему, взялась за шнурок с крестом, висевший у него на шее, дернула на себя сильно и резко, заставив приблизиться почти вплотную, и тихо сказала:
- Я спасу вас, чего бы мне это ни стоило. Даже если вы будете упираться, как старый осел!
Нет, он был такой же – совершенно такой же!
Катарина узнала каждую черточку его лица – шрам над правой бровью, нос с горбинкой, черные густые брови, придававшие мрачный, почти зловещий вид, упрямо выдающийся подбородок и губы – такого же четкого рисунка, твердые, но удивительно нежные, когда касаются в поцелуе…
Серые глаза дона Хоэля удивленно расширились, а в следующее мгновение достойная вдова поцеловала убийцу прямо в губы – при всех, без стеснения!.. Зрители ахнули, как один, а Лусия спрятала лицо в ладонях, едва не застонав.