— Я тебе предлагал задержаться в
Москве, но ты решил побыть отшельником.
— Что верно то верно, — не развивая
больше эту тему, Джеймс молча поднял рюмку и, не чокаясь, выпил.
Водка разлилась внутри обжигающим теплом, и он некстати подумал о
подростках и «Гордонсе». Русские пьют «Гордонс», он — водку. С
миром определенно что-то творится. Хотя тот «Гордонс» наверняка
подделка. Некстати вспомнилось, как они с Хилари целовались на
причале — под шум волн, запивая поцелуи вином и подставляя лица
соленым брызгам. Лунная дорожка отливала серебром, а море казалось
черным.
Какое-то время они ели молча, как
будто Мельников поймал его настроение и не спешил нарушать тишину.
Светильник на кухне — желтый конусообразный абажур — отбрасывал
треугольную тень на стену. В темноте за окном отражалась вся
небогатая обстановка: старый кухонный гарнитур, приютившаяся у
стены стиральная машинка, холодильник, стол и они сами.
Петр не выдержал первым. Он отодвинул
тарелку и пристально, испытующе посмотрел на Джеймса.
— Семь месяцев в глуши. Решил
остаться там навсегда?
— Была такая мысль.
Джеймс поднял голову, чтобы
встретиться с ним взглядом. Они познакомились в декабре две тысячи
десятого, когда Джеймс приехал в Россию на обучение. Руководитель
оперативной службы Ордена Москвы, коренастый брюнет со шрамом,
перечеркнувшим лоб, висок и зацепившим щеку, наводил ужас на всех
новичков своей жестокостью. Вопреки расхожему мнению, «метку» Петр
получил в Чечне, а не во время одной из многочисленных операций по
захвату измененных, которые проходили под его началом.
Мельников стал его наставником и
командиром, и во многом благодаря ему Джеймс был до сих пор жив. Он
рассказал ему не только о тактике и стратегии, но и об уловках и
трюках измененных. Петр не скрывал, что хотел заполучить Джеймса в
свою команду — результаты, которые он показывал на полигоне и в
игровых рейдах, были не просто лучшими, но исключительными. Там,
где другие пасовали перед изматывающими тренировками и страхами,
Джеймс выкладывался на полную и шел вперед. Какое-то время он
работал в Москве, но потом в Бостоне серьезно обострилась
обстановка с измененными, и его направили туда.
Доверие. Когда Джеймс, как бешеный
пес бежал в Россию, ему казалось правильным обратиться к тому, кто
взял его под свое начало и после рекомендовал в Штаты. В другие
времена не получилось бы: официально он считался погибшим после
провальной операции под Солт-Лейк-Сити. «Воскрешение» грозило ему
внутренним разбирательством и судом, будь все по-прежнему, но чума
измененных отняла работу у Ордена. В мире, где нет кровососов,
охотники на них не нужны.