Нашел фотоателье и проявил пленку.
Снимки получились нечеткими, но прочесть текст было можно. Осталось
перевести. Для этих целей я купил немецко-русский словарь, но
рукописные буквы тормозят перевод.
Более-менее устроил быт, все-таки
поклеил новые обои, правда, дешевые бумажные, с абстрактным
рисунком, два раза постирал на чудо-агрегате. Холодильник урчит и
всхрапывает, сообщая мне что я не один в этой чужой квартире.
Раздобыл новое сидение для унитаза, а вот туалетной бумаги, весь
город обошел, но не нашел, пришлось купить обычную вату в аптеке,
жесткие, красящие свинцом, газеты – не для попаданцев.
В общем, жизнь налаживалась вплоть до
сегодняшнего дня. Не знаю, как там дальше пойдет, но я сосредоточен
и готов дать отпор агрессорам. С таким настроем я и взбежал на
крыльцо, где увяз в пробке возле дежурной части. Нет, никакой
проверки документов не было, на входе толпились вызванные в отдел
обычные обыватели, что пытались вызнать у дежурного, куда им
податься в этом трехэтажном здании, чтоб найти искомое. Из-за чего
сотрудникам приходилось преодолевать препятствие и пробираться к
вожделенной лестнице. Их примеру я и последовал. Мне нужно было на
третий этаж в кабинет начальника следствия.
Возле двери с нужной табличкой никого
не было. Я постучался, но не дождавшись приглашения, сам открыл
дверь. В кабинете сидели две женщины в гражданской одежде. Молодая,
что, не отвлекаясь, печатала на машинке и постарше, которой
навскидку было около сорока. Стало понятно, что кабинет проходной,
а сам начальник сидит за следующей дверью.
Та, что постарше, при моем появлении
подняла взгляд от лежащих перед ней на столе бумаг и строго
посмотрела на меня.
- Молодой человек, вам
кого?
- Здраствуйте, - перешагнул я порог и
широко улыбнулся. Молодая, перестав стучать по клавишам, ответила
мне тем же, а вот старшая психологическому приему не
поддалась.
- Вы верно Чапыра? – изучающе
уставилась она на меня поверх очков.
Короткие завитые волосы, аккуратным
образом уложены. Губы подведены коричневой помадой. Строгая блузка
темно-бардового цвета, застегнутая под самое горло. Мой внутренний
голос пожелал мне не ссориться с этой дамой.
- Он самый. Альберт Анатольевич, -
подтвердил я, - Мне назначено на девять часов, - пояснил,
приближаясь к ее столу.