Каждые несколько минут она повторяла: «Ну вот опять то же самое», словно это бесконечно воспроизводимая фраза могла бы сделать предстоящий день хоть немного лучше. А мысли о предстоящей работе лишь вдесятеро усиливали ее отвращение и чувство гнетущей скуки. Кейт просто был необходим отдых. Необходимы перемены.
Но она сомневалась, что сделает хоть шаг в этом направлении.
Спустя тридцать пять минут скуки, а поездка на машине до работы всегда казалась ей невыносимо скучной, Кейт Нельсен прибыла на место. Она припарковала машину у здания и направилась через вымощенную камнем территорию к входу. Поднимаясь по ступенькам, заметила наверху мужчину. Когда она поравнялась с ним, он заговорил. Поначалу Кейт не расслышала, что он говорит.
– С вами все в порядке? – спросила она. Ей до сих пор еще было не все равно, что происходит с другими, хотя порой для того, чтобы проявить неравнодушие, ей требовались усилия.
– Прошу вас, помогите мне, – прошептал он.
Два с половиной часа я внимательно изучаю информацию в Интернете и совсем забываю о том, что пора ехать в полицейский участок. Только сейчас я замечаю, что не раздевался ночью и на мне все та же одежда, что и вчера, и я не умывался. Торопливо заскакиваю в душ, понимая, что могу опоздать в участок. Тщательно растираю себя мочалкой и мою голову.
Выйдя из душа, я одеваюсь. Затем спускаюсь по лестнице в кухню, достаю из хлебницы кусочек хлеба и намазываю маслом. Зажав его зубами, надеваю ботинки и завязываю шнурки. Хлеб размокает, и я запихиваю его остатки в рот, жуя, натягиваю пальто и выбегаю из дому.
Я приезжаю в полицейский участок на двадцать минут позже, по пути остановившись на бензоколонке, чтобы купить все газеты, какие у них найдутся. Я сажусь в машину, сжимая в руках стопку из семи газет. Сегодня утром на дорогах сплошные пробки, чего я никак не ожидал. Оставляю машину на стоянке перед полицейским участком и поднимаюсь по ступенькам, прижимая к груди стопку газет. Прохожу мимо женщины, которая оживленно разговаривает с каким-то мужчиной. Слышу, как она дает ему указания, а затем открываю массивную стеклянную дверь в фойе. Останавливаюсь перед пластиковым окном, за которым стоит полицейский. Он что-то пишет и не сразу меня замечает. Чувствую, что настойчивость, переполнявшая меня совсем недавно, начинает испаряться. Я должен вновь разжечь ее в себе. Если я не проявлю настойчивости, как смогу убедить их помочь мне отыскать Дженни? Они должны поверить моим словам, и вот я начинаю вспоминать последние двадцать часов моей жизни. Удивительно, как быстро ко мне возвращается прежнее упорство, мне не приходится даже делать над собой усилие.