– Кирка проезжал мимо твоего дома и видел Гетмана! Он что, курит?
– Что ты несешь? Кто курит? – Ирина с трудом проснулась. Трещала голова. Восемь утра. Проспала! Тут она с облегчением вспомнила, что, кажется, суббота.
– Гетман! – торжествующе выкрикнула Лидка.
– Он что у тебя, работает по субботам?
– Кто?
– Кирка!
– При чем здесь Кирка? Я про Гетмана!
– При чем здесь Гетман?!
– Кирка видел Гетмана в окне твоей кухни, – раздельно произнесла Лидка. – Теперь понятно? Проезжал мимо и видел. Да, он работает по субботам, потому что семья кушать хочет.
– А курил кто?
– Гетман! – закричала Лидка. – Ты что, с бодуна? А говорила, не остается! Или у вас все тип-топ?
Ирину словно жаром обдало! Она вспомнила о журналисте Сергее Ивановиче и застонала.
– Ты меня разбудила, – сказала обличающе, – я всю ночь не спала!
Сказала – и пожалела, потому что Лидка тут же ехидно спросила:
– Интересно, с чего это вдруг? И кто же он, таинственный незнакомец с сигаретой?
– Кирюше привиделось, – сделала слабую попытку защититься Ирина.
– Не свисти! У Кирки глаз – алмаз, он твои окна знает! Ну?
– Отстань! Позвони через два… три часа. Я отключаюсь!
Она действительно отключила телефон, упала на подушку и накрылась одеялом с головой. Но заснуть снова ей было не суждено. Сосед-спортсмен сверху принялся таскать гири и с рявканьем «хэ‑э‑к‑к» бросать их на пол, где-то заработала дрель и заплакал ребенок за стеной. Проворочавшись до десяти, Ирина встала – измученная, несчастная, сонная – и побрела в ванную. Стараясь не попадаться себе на глаза в зеркале, она шагнула под душ.
Потом уселась на табурет на кухне и задумалась, тупо глядя в стол. Она вздрогнула от звонка в дверь и выпрямилась. Звонок повторился. Через минуту в дверь забухали кулаками.
Лидка влетела в прихожую и уставилась на Ирину.
– Ты жива?
– Как видишь…
– А чего телефон не включила? Ты завтракала?
– Нет, кажется…
– Кофий будешь?
Ирина вспомнила, как она предложила кофе журналисту, а он… И заплакала. Лидка подсунула ей салфетку, включила кофеварку и полезла в шкафчик за чашками. Разлила готовый кофе в чашки, капнула сливок и присела на табурет. А Ирина все плакала. Наконец Лидка, крепившаяся изо всех сил, выказывая сдержанность и такт, ей не свойственные, произнесла:
– Хорош реветь! Что случилось?
– Я поняла, что больше так не могу! – Ирина высморкалась.