Чрезвычайно хорошенькая и бойкая, она к двадцати пяти годам стала кандидатом наук и старшим преподавателем кафедры научного коммунизма в Московском университете. Одновременно подрабатывала на приличную жизнь полупроституцией. «Полу-» – потому что не иностранцы выбирали ее, а она – иностранцев. Платили ей редко долларами, а чаще – совместными походами в «Березку». Однажды она пригласила меня в университет на выступление новой политической звезды – ректора Историко-архивного института Юрия Афанасьева.
В битком набитом зале Афанасьев пламенно говорил часа три. О социализме с человеческим лицом, который мы наконец-то начали строить. О возвращении к подлинно ленинским нормам партийной жизни. О Латвии, Эстонии и Литве – историческая несправедливость, но исторически необратимая несправедливость, так он высказался.
– Знаешь что? – сказала мне после афанасьевской лекции Лена. – Я приняла решение. Я с этим завязываю!
– Ты перестанешь спать с иностранцами?
– Я уйду из университета!
И ушла. И вышла замуж за итальянца. И укатила с ним в солнечную Италию. Он граф, у него есть фабрика, клиника и, разумеется, замок. С Галиной Васильевной Старовойтовой она тоже дружила, и та, если не ошибаюсь, успела у нее в Италии погостить.
[2]
Говорят, с прошлым нужно расставаться смеясь. Книга Бориса Ельцина «Президентский марафон»[3] смешнее любого Пелевина. Но это гоголевский смех: городничий, не приходя в сознание назначивший себе ревизора, имеет полное право обратиться к «дорогим россиянам» с сакраментальным: «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!» Да ведь и впрямь… Мы его выбирали, мы его терпели, мы его не отправили «методом конституционного принуждения», как говаривал покойный генерал Рохлин, на многажды заслуженные нары – что ж нам теперь остается? Слезы вытирать?
Есть анекдот о том, как Чапаев поступал в академию Генштаба. «Все ли ты сдал, Василий Иванович?» – спрашивает у него Петька после экзаменов. «Да нет, Петька, не все, половину. Кал сдал, мочу сдал, а письмо и арифметику провалил».
Аналогичным образом подводит итог своей деятельности и Борис Николаевич Ельцин:
Пять лет премьерства Черномырдина – огромный исторический срок. Это были очень насыщенные годы. Только одних денежных реформ за эти годы прошло у нас несколько. Случались крупные политические кризисы. Были большие проекты, большие надежды.