Тем не менее они, эти поселенцы, все как один
принадлежали к так называемой «стержневой нации» и потому не
роптали. Хвалёная немецкая дисциплина. Потому-то, многажды битые и
англичанами, и французами, и русскими, они всякий раз поднимались.
И, поднявшись в последний раз, всё-таки победили.
Отставной гауптманн, командир ополчения, косился на
нас с известной ревностью. Ещё бы – поселенцы все имели право на
ношение оружия, в городке были арсеналы с игрушками посерьёзнее
охотничьих ружей и лёгких пистолетов, под ружьём в милиции стояло
чуть ли не всё мужское население Ингельсберга, от пятнадцати до
шестидесяти пяти лет, то есть никак не меньше полутора тысяч
«штыков», выражаясь старым армейским языком. А тут пригоняют всего
полсотни десантников и требуют, чтобы немедленно началась
эвакуация!
– Гражданские лица тут в куда большей безопасности,
чем где бы то ни было, – услыхал я намеренно громкое ворчание
господина гауптманна. Разумеется, с таким расчётом, чтобы его
услышал наш лейтенант.
Правда, тот и бровью не повёл. У нас был приказ.
Остальное его не интересовало. Любой, кто сопротивляется выполнению
отданных командованием приказов, суть неприятель, с которым надо
поступать соответственно, вне зависимости от его биологической
принадлежности и внешнего вида.
Наверное, это ясно читалось на лейтенантском лице,
потому что ни у кого, кроме господина отставного гауптманна, не
хватило пороху ему противоречить в открытую. Поселенцы покорно
собрались на площади и ждали команды к отправке.
Честно говоря, я не слишком понимал смысл нашего
присутствия здесь. В чём наша задача – охранять пустые дома? Карать
возможных мародёров?.. Или этому городку предстоит стать нашей
базой для «операций по умиротворению»?
– Господа командиры отделений, ко мне! – громко
скомандовал лейтенант. Скомандовал по общей связи, не через
коммуникатор. Верно, хотел, чтобы поселенцы видели – Императорские
Вооружённые силы на посту и ни на миг не ослабляют
бдительность.
Мы поспешили явиться. Четверо ефрейторов, волей
судьбы вознесённые над нашими остальными товарищами. О да, мы уже
отличались. Мы уже считали себя вправе отдавать приказы и посылать
людей на смерть.
– Господа ефрейторы. – На сей раз лейтенант не
пренебрёг закрытым «командирским» каналом. Несмотря на то что мы
стояли голова к голове – по его приказу никто не расставался с
дыхательными масками и не поднимал забрала шлемов. Поселенцы
косились на нас, верно, считая последними идиотами, но помалкивали.
– Господа ефрейторы, теперь, когда мы на месте, я могу передать вам
приказ командования. Разумеется, он строго секретен, и я не
сомневаюсь, что вы сохраните всё в тайне, как и положено
воинам-десантникам.