По пути на дачу — а Семен успел
выяснить, как туда добираться, — им дважды пришлось
останавливаться. В первый раз Скоробогатову показалось, что он
видел Ванечку в толпе у магазина, а второй раз — на заправке стоял
его «мерседес». Семен напомнил, что Иван уехал на «семерке»,
поскольку «мерседес» в ремонте.
До дачи оставалось не более
полукилометра, когда машину остановил сам Семен.
— Сиди здесь, Николаич, — велел он,
вышел из джипа и вернулся на несколько шагов назад.
Скоробогатов вдруг испугался. Он
испугался так сильно, что перестал дышать и зажмурился. Место, где
Семен остановился, было пустынным. С обеих сторон дороги стоял лес.
Перед ними по свежему снегу проехала лишь одна машина. Наверное,
это и была хозяйка дачи. Никого. Ни домов, ни пионерских лагерей,
только лес и заснеженная дорога.
Семен открыл заднюю дверь и вывел на
снег своих ищеек. Скоробогатов побоялся его спросить, что он там
нашел, а Семен, мрачнее тучи, ничего ему не сказал.
Он вернулся минут через пять, которые
показались Скоробогатову пятью часами.
— Слышь, Николаич… — начал Семен
робко и вкрадчиво, — ты тока не бери в голову. Я машину его
нашел…
— Что?
— Семерка его в кювете лежит, на бок
перевернута. Пустая она.
— Это не его, — сразу решил
Скоробогатов.
— Смотри сам.
— Да я даже смотреть не хочу. Я
говорю, это не его машина.
— Николаич, возьми себя в руки. Это
его машина. Я точно знаю. Я думал собачек по следу пустить, да
снегом все завалило, не чуют они ничего.
В отличие от Семена, Скоробогатов уже
понял, что Ивана нет в живых. Теперь он знал это так же точно, как
и то, что дальнейшие поиски бесполезны. Наверное, он понимал это с
самого начала, с того момента, как Ирэна сказала ему о том, что с
Ванечкой сейчас что-то случится. Но глупая, нелепая надежда на то,
что он ошибся, все еще согревала ему сердце. Семен не смог бы этого
понять, для него нет тела — нет дела. А Скоробогатов знал, давно
знал, что Ванечка покинул их навсегда. Но все равно верил в чудо. И
хотел продолжать верить в чудо, и продолжал бы, наверное, если бы
не пустая машина, лежащая в кювете…
Собачки почему-то жались к ногам
Семена и тихо поскуливали. Скоробогатов подумал, что они ничего не
учуют, даже если сапоги крепко смазать одеколоном и пустить их по
следу через пять минут. Эта мысль до того его рассмешила, что он
захихикал. Он хихикал долго, а потом разрыдался. Ему пришло в
голову, что если бы собаки Семена умели брать след, то уже нашли бы
Ванечку.