Пассажиры неловко проталкиваются сквозь турникеты и расходятся в поисках такси, которые в военное время берут плату, невзирая ни на чины, ни на возраст, ни на высокое положение, но в строгом соответствии со своей собственной логикой. Толпа людей редеет и рассеивается по закоулкам хитросплетения улиц, полных реликвий, памятников, церквей, колледжей, библиотек, гостиниц, пабов, лавок портных и книжных магазинов, из чего и состоит весь Оксфорд. Более мудрые безотлагательно отправляются на поиски выпивки, более стойкие, преодолевая препятствия, устремляются к своей основной цели. От всей этой толкотни в конце концов остается только несколько одиноких персонажей, сошедших с поезда, чтобы сделать пересадку, и в ожидании грустно слоняющихся по платформе среди молочных бидонов.
* * *
Одиннадцать человек, которые в течение недели, с четвертого по одиннадцатое октября тысяча девятьсот сорокового года, в разное время и с разной целью, отправились с вокзала Паддингтон в Оксфорд, на вышеописанные мучения реагировали по-разному.
Джервейс Фен, оксфордский профессор английского языка и литературы[6], откровенно изнывал от бездействия. Он и обычно-то не отличался терпением, но медленный ход поезда и вовсе ввергал его в смятение. Он кашлял и стенал, зевал и переставлял ноги, ерзал всем своим долговязым, нескладным телом в углу, в котором сидел. Его жизнерадостное, румяное, чисто выбритое лицо стало еще розовее, чем обычно. Темные волосы, старательно уложенные мокрой расческой, начали выбиваться на макушке предательскими прядками. Обычный переизбыток энергии, заставлявший его брать на себя всевозможного рода обязательства, а потом хмуро жаловаться, что он перегружен работой, а никому до этого нет дела, в данных обстоятельствах только мешал. Его единственным развлечением была одна из собственных книг, посвященная второстепенным сатирикам восемнадцатого века, которую он добросовестно перечитывал, дабы вспомнить, каковы его соображения об этих авторах. Само собой разумеется, от всего этого во второй половине пути Джервейс почувствовал себя глубоко несчастным. Он возвращался в Оксфорд с одной из тех многочисленных образовательных конференций, растущих как грибы, которые решают судьбу того или иного учреждения и чьи постановления, если таковые имеются, забываются через два дня после завершения их работы. Пока поезд тащился вперед своим черепашьим ходом, Джервейс со скорбным смирением обдумывал цикл лекций об Уильяме Данбаре