С Бекетовым шутки плохи.
Светлана Петровна надеется наскрести немного деньжат и хотя бы так откупиться от Бекетова — на день или на два.
А я… должна охмурить старого извращенца.
Вот только фиг вам, Светлана!
Если так хотите, сами охмуряйте Кулагина.
Да она бы и с радостью взялась за это дело, только Кулагин любит девушек помоложе.
Я запираю комнату изнутри, быстро снимаю с себя алое платье.
Напяливаю первые попавшиеся джинсы, свитшот и открываю окно.
Оглядываюсь…
Сумерки — мне на руку.
Я цепляюсь за окно, скольжу по карнизу вбок, оттуда добираюсь до угла здания и спускаюсь по водосточной трубе.
Это удаётся мне легко, ведь подобный трюк я проделывала раз сто, пока бегала тайком гулять.
Оказавшись на мягком газоне, накидываю капюшон и, прячась среди кустарников, добираюсь до места, где Бекетов припарковал свою машину.
Почти у парадного входа. Наплевав на искусно выращенный газон и клумбы.
Хищные, грубые очертания машины вызывают нервную дрожь.
Но ещё больше я нервничаю из-за того, что собираюсь сделать.
Мужчина, курящий возле авто, пугает меня больше, чем все монстры из сказок.
Он высокий, широкоплечий, хорошо сложенный. Не перекачанный, скорее, грациозный, опасный и смахивает движениями на хищника.
Бекетов всегда хорошо одет. Он предпочитает костюмы-тройки, которые сидят на нём безупречно, а белизна рубашек режет глаза.
Я всего один или два раза видела его лицо и запомнила леденящий душу, тяжелый взгляд серо-голубых, глубоко посаженных глаз.
Такой взгляд трудно выдержать на себе.
К тому же мужчина распространяет вокруг себя ауру опасности, которая сигнализирует только об одном — не приближайся.
Словом, я до смерти боюсь Бекетова.
Но признаться, я предпочитаю бояться, а не дрожать от омерзения.
— Бекетов! — зову негромко.
Он быстро поворачивается на звук и безошибочно смотрит в моём направлении.
Хоть я и прячусь в кустах, но чувствую, как ледяной взгляд мужчины пронизывает грудную клетку насквозь.
— Это я, Марианна, — говорю таким же горячим шёпотом.
— Чего тебе?
— Вы друг моего отца, Устинова Николая
В ответ Бекетов издаёт звук, похожий на клёкот хищной птицы.
— Я не дружу с мертвецами. Или твой папаша внезапно ожил?
— Нет, не ожил, — стараюсь игнорировать горечь, подкатившую комом к горлу. — Я хочу предложить вам сделку.
— Кажется, тебе только недавно восемнадцать исполнилось! Я не совершаю сделок с детьми и умалишёнными, — цедит с презрением.