– Я знала, батя, что он не один. Когда еще тетрадки просил, догадалась, кому пишет. Но разве ж я виновата?..
– Я не собираюсь тебя винить. Сычас об другом надо думать. – Он замолчал, завертывая цигарку.
– Я думала! – твердо сказала Анфиса. – Думала, батя!
Он понял ее по-своему.
– Скушно тебе одной-то. К нам бы перебиралась, все на душе спокойней. Да и за матерью приглядывать надо, сама видишь, совсем ослабела…
Они вместе заколотили окна и двери. Анфиса с одним узелком ушла к родителям.
В самой глуши клетнянских лесов, вдали от железных и шоссейных дорог, на скатах дикого, заросшего непролазным мелколесьем оврага, приютился Козелкин Хутор, небольшая деревушка – десятка два-три крестьянских хозяйств.
Хутор жил обычной своей жизнью: трудился на колхозных полях, сеял хлеб, и в то же время люди готовились ко всяким неожиданностям. Рано или поздно оккупанты могли добраться и до них. Не было хозяина, который не имел бы в своей избе винтовки или обреза, а в кабинете председателя колхоза – прикладом на столе, а сошниками на подоконнике – стоял ручной пулемет.
Козелкин Хутор был одной из первых деревень в районе, где стихийно возник взвод самообороны…
В морозный солнечный полдень к одной из изб, расположенных в центре деревеньки, подошли три санные подводы, нагруженные хворостом. С передней спрыгнул молодой человек в залатанном полушубке и направился к избе. Навстречу ему вышел высокий круглолицый мужчина в шинели без знаков отличия, накинутой на плечи.
– Скажите, могу я увидеть товарища Понасенкова, Ивана Александровича? – обратился приезжий.
– По какому делу?
– Мне приказал прибыть сюда Сухоруков.
– Я Понасенков. А вы – Борисов?
– Да.
– Слыхал. С чем приехали?
– С желанием продолжать борьбу.
– Не так уж мало, но и не так чтобы много, – усмехнулся Понасенков, и Борисов заметил, как он еще молод – улыбка совсем юношеская. – Мы, друг, со своим «харчем» берем, а ты нам хворост привез. Вон у нас леса какие, дрова на выбор.
– Есть кое-что, кроме хвороста.
Вместе с возницами он сбросил хворост. В санях лежали два миномета, несколько ящиков с минами, целая груда винтовок и мешки с патронами.
– Ну, с таким «харчем» – вне очереди. Пусть сгружают пока в сени, потом разберемся. Пойдем в хату, потолкуем.
В тепло натопленной избе сидел за столом комиссар отряда Николай Макарович Сухоруков и внимательно изучал карту района. Увидев Борисова, он радушно встал навстречу.