Не доверяя своим лапкам, использую щуп воли, переношу кастрюлю
на лист бумаги и устанавливаю точно в центр чертежа. Пока я ровнял
по месту сосуд и неизвестно в какой уже раз перепроверял рисунок,
одновременно с этим в голове неспешно формировался узор из
множества разновеликих, расставленных в безумном порядке, прямых
линий. Далекий, далекий от Имперского канона стиль построения
плетения. Это было еще одно знание, добытое мною на землях мертвых
магов. Заклинание Жадной капли – я даже показал его Императору, но
тот подумав не стал вносить его в список запретных. И в то же
время, попросил меня не показывать кому-либо это плетение. Да, оно
не было плохим или опасным для окружающих, но практической пользы
не несло. Плетение Жадной капли просто создавало нестандартный
кристалл-накопитель с абсурдно малой вместимостью, но… В отличии от
обычных кристаллов он без помощи заклинателя мог вытягивать силу из
окружающего пространства.
Я не верил, что в этом мире совсем нет магии. Скорее наоборот
был уверен, что она тут есть. Просто концентрация энергии в воздухе
настолько низкая, что я ее попросту не воспринимаю. Это то же
самое, что и пытаться дышать под водой. В прииинципе можно, вот
только для этого нужно быть рыбой.
Готовое плетение напитываю силой и в буквальном смысле совмещаю
его с нанесенным на бумагу чертежом. После этого, маленький
стеклянный шарик, все это время удерживаемый в захвате воли, падает
в кастрюльку с уже начинающей густеть кровью. И вот мне остается
лишь мысленно произнести, на удивление короткое слово-ключ, что бы
начать небыстрый процесс создания накопительного кристалла.
«- ИуТкъян!» - наконец-то, дело по сути было сделано. Оставалось
лишь подождать минут восемь, пока стекляшка не впитает в себя всю
кровь, преобразовывая ее внутри себя в чистейшую энергию. Когда
заклинание начало действовать уже без моего пригляда, я даже как-то
расслабился. Но как оказалось, зря…
- Ох, что делается? Что делается? Мыши все куда-то убегают. Ой
что будет? Что с нами грешными будет? – до зубной боли знакомый
голос послышался где-то рядом. Открыв глаза и сбросив с себя
расслабленную вялость, я повернулся в ту сторону, где была эта
неугомонная старуха… и больше ни чего не успел сделать. Доска была
убрана в сторону, а соседка уже принялась осматривать мое укрытие.
Глаза ее расширялись все сильнее и сильнее, говоря о ее немалом
потрясении и о том что не такая уж она и подслеповатая каковой
хочет всем казаться.