Янка пела. Раньше она всегда пела, когда ей было весело и хорошо. Поэтому сейчас ей тоже надо петь. Чтобы стало хоть чуточку легче. Хоть чуть-чуть хорошо, хоть капельку весело. Ведь понятно же, что в этом мире ничего хорошего больше не будет. Никогда. Но надо как-то… ну притвориться, сделать вид, что всё более или менее, что не так уж всё это и страшно, что ей весело и хорошо, хорошо и весело, она поёт, поёт и поёт. Янкина песня захлебнулась и перешла в плач.
Это жестоко, жестоко, жестоко! Нельзя с ней так поступать, ведь она живая, она чувствует, дышит, а они! Что они с ней сделали? Если бы они любили её – хоть чуть-чуть! – они бы не развелись, жили бы вместе. Сколько людей живут вместе, чтобы детей не травмировать, а они!
«Я считаю это нечестным. Разве ты, Яна, будешь счастлива, зная, что мы с папой живём друг с другом только из чувства долга?». Да! Она, Янка, будет счастлива! Ей вообще всё равно, почему они вместе, по какой такой причине, главное, что они вместе, все вместе – вчетвером!
Янка вспомнила сейчас, как решительно их мама уговаривала переехать.
– Зато мы поедем на море… – говорила она. – Представляете, будем жить в Крыму, все люди туда отдыхать приезжают, а мы будем жить круглый год…
– Я не хочу! – закричали хором Янка и Ростик.
Но кто их будет слушать? Конечно, мама разговаривала с ними, объясняла: «Мне вас двоих не потянуть, я же не работала никогда… а там бабушка с дедушкой. Что вы… Ну, Яна, ну, Ростик, вы так любите к ним ездить… Я не могу оставаться в этом городе, ну поймите же и вы меня!» «Поймите!» А их кто поймёт? Одно дело ездить в гости, на лето, жариться на пляже, купаться и вернуться к сентябрю домой шоколадной, просоленной морем, прогретой солнцем так, что, кажется, будто стоять рядом с ней – жарко. Показывать фотографии, взахлёб рассказывать о бесстрашном Тале, который прыгает с огромного обрыва в море и дарит ей ракушки…
Другое дело – уехать навсегда. В другой город, в другую страну. От родных, от друзей, от школы, от папы в конце концов! Ну и что, что предал, ну и что, что он вечно занят, всегда на работе, ему и раньше до них дела особого не было, а теперь и подавно. Всё равно – он же папа! Даже восьмилетний Ростик это понимает. И ревёт целыми днями. Они уже в Крыму, и ничего не изменить, а он всё ревёт.
