Татьяна Полякова
Неопознанный ходячий объект
– Это черт знает что такое! – заявила Женька, и я удрученно кивнула в знак согласия. – Что он себе позволяет? – продолжила подружка. – Нет, спускать такое с рук никак нельзя, себе дороже.
Я вздохнула и даже шмыгнула носом от обиды и отчаяния, потому что Женька была права по всем статьям: и с рук спускать нельзя, и себе дороже. Однако Женьке хорошо говорить, а каково мне, ведь речь идет о моем муже? Роман Андреевич, бравый полковник спецназа, в самом деле время от времени позволял себе… я хочу сказать, иногда он вел себя как распоследняя свинья, прошу прощения… Взять, к примеру, вчерашний случай. Разумный человек сначала бы выяснил, в чем дело, а уж потом бы начал столы кувыркать, хотя, по моему мнению, разумному человеку столы кувыркать вовсе ни к чему. Впрочем, зная характер мужа, стоило предупредить его, что я иду в ресторан с двумя типами, то есть не я иду, конечно, мне-то они даром не нужны, идет Женька, а я ее сопровождаю. Но подружка сказала, что предупреждать Ромку не стоит, не то он непременно разволнуется и начнет воспитывать, лучше, мол, сходим по-тихому, он даже ничего не узнает. По-тихому не получилось, то есть получилось совсем наоборот, даже очень громко, так что лучше бы он нас воспитывал, а не столы в ресторане кувыркал.
Вспомнив об этом, я пунцово покраснела и тяжко вздохнула уже который раз за утро. Женька, нахмурив брови, посмотрела на меня и заметила:
– Гнать его надо. В шею.
– Как это? – испугалась я. Прежде всего сама идея показалась мне крайне сомнительной в плане претворения ее в жизнь: Роман Андреевич – мужчина очень крупный, и гнать его в шею весьма затруднительно. А потом, что значит «гнать»? – Ну не разводиться же мне с ним? – испуганно спросила я и даже поежилась.
Конечно, Ромка иногда ведет себя ужасно, потому что патологически ревнив. Хотя с какой стати ему ревновать, а главное, к кому, я постигнуть не в состоянии. Тут я невольно поморщилась и вдруг подумала: «Вечно я иду на поводу у подружки, от этого все мои неприятности», – тут же устыдилась такому предательству по отношению к Женьке и ни с того ни с сего заревела.
– Анфиса, – протянула Женька, обняла меня и тоже заревела. – Ну, что ты? Помиришься ты со своим Ромкой, нашла о ком слезы лить.
– Дело не только в этом, – прохныкала я.
