Читать Опаленные войной - Михаил Костин

Он все решил.

Свеча еле-еле разгоняла мрак в комнате. Легкий сквозняк заставлял трепетать тени на стенах. Рядом лежала веревка, сплетенная из нитей, надерганных из наспех разодранного гобелена. Под крюком стоял табурет. Все было готово. Брюн без колебаний сделал петлю, проверил на прочность. От радости, что теперь, наконец, все кончится, сердце забилось сильнее.

В ту ночь, когда его сыновья, пробравшись через темницы Ориса, пришли за ним, он сгорал от стыда, рассказывая историю своего падения. А ведь еще совсем недавно Брюн Ллойд гордился собой. Удачливый купец, счастливый семьянин, он считал свою жизнь образцом для подражания. Что с того, что он любил играть на деньги? Он не считал это постыдным, пока азарт не сожрал его разум, а вместе с разумом дела, семью и душу. Теперь же сердце его сжималось от невыносимой боли… за жену и дочерей, которые остались в Виллоне, за старшего сына, которого он продал в счет долга, за среднего и младшего сыновей, что, рискуя собственными жизнями, пошли спасать его, недостойного, выжившего из ума, предавшего самое дорогое!

После дерзкого нападения, после визита сыновей, после битвы и допросов куда-то увели сокамерника Рулио, и Брюн остался один. Через пару дней в камеру заявился Орис. Он был зол, кричал, плевался, размахивал плетью.

– Ты даже не представляешь, сколько детей прошли через мои руки! – шипел Орис, имея ввиду тех несчастных, запертых в сыром подземелье. – Думаешь, ты один такой, кто проиграл в карты своих детей? Нет! У меня все подвалы забиты до отказа! Если бы я не продавал их степнякам и ушлым сеньорам, я бы уже давно разорился! – Орис тряс плетью у самого лица Брюна. – Вот вы где у меня все! – его лицо налилось кровью, лоб покрылся испариной, а глаза были готовы выскочить из орбит. – Теперь я буду ставить условия! И я буду повелевать! Твои гаденыши будут служить мне!

Из всего сказанного Брюн понял, что отныне он заложник, потому как его сыновья – избранные и обладают необъяснимой силой, и Орис будет использовать его, чтобы подчинить эту силу себе. Брюн много плакал. Слезы, точно раскаленная лава, жгли его разум, оставляя болезненные шрамы. Брюн все больше ненавидел себя, а потом пришло прозрение. Он осознал, как искупить свой грех. Ему хотелось плакать и улыбаться. Он рвал гобелен и был счастлив. Он вязал узел и надеялся. Он был счастлив в своем помешательстве. Сунув голову в петлю, Брюн без колебаний оттолкнул табурет.