Читать Все люди – братья?! - Александр Ольшанский

«Amicus Plato, sed magis arnica Veritas».

«Платон мне друг, но истина дороже».

Аристотель

Отдаю себе отчет в опасности затеи заняться мемуарами, но ни один литературный жанр не дает такого простора для самовыражения, объяснения читателю своего мнения о том или ином событии или человеке. Нынче многие пишут мемуары. Причина расцвета жанра в том, что в недавние времена труднее всего было доносить до читателя мысли искренние, от души, а легче всего – общепринятые банальности.

Свою задачу усматриваю не в том, чтобы представить свою персону в более выгодном свете, нежели заслуживаю. Что и говорить, не мягкий я, белый и пушистый. В мемуарах хочу объясниться, прежде всего, с самим собой. Принародно – во имя обогащения читателей кое-каким опытом и знаниями. Извлечь многое из-под спуда времени и предрассудков, предвзятости, тьмы низких истин. Записки субъективны, проблема своей правоты или неправоты не волнует меня, потому что на моих глазах изгои становились вдруг героями, а якобы великие люди – шелухой и даже подонками.

Мне приходилось встречаться, сталкиваться, быть приятелем, а иногда и дружить со многими известными и знаменитыми людьми. Поэтому взаимоотношения с ними – не только мое дело. Здесь моя точка или кочка зрения может что-то добавить к их портретам.

Один из самых сильных побудительных мотивов для написания мемуаров: никто толком не разобрался в том, как мы жили, что произошло с нами и со страной. Поэтому одну из своих задач вижу в том, чтобы записки стали одним из свидетельств, документом, зеркалом моего времени. Но при этом ежели рожа крива, то причем тут зеркало?

У каждого человека есть самое первое воспоминание. Детское предсознание, как уверяют многие, просыпается еще в чреве матери, после рождения бурно заполняется впечатлениями подсознание и сознание. Маленький человек приблизительно до трех лет думает о себе в третьем лице. Помнится такой случай. Захожу к писателю Анатолию Кривоносову весь в цементной пыли – мы обустраивали только что полученные квартиры. В прихожей стоит Маша, девочка лет двух, и, глядя на заявившееся усатое и грязное чудовище, вслух успокаивает себя: «Маса, не бойся».

Но наступает момент, когда сознание становится в полном смысле сознанием существа, думающего о себе уже в первом лице. И как пограничный знак между предсознанием и сознанием – первое впечатление, которое запоминается на всю жизнь. Сильное или слабое, размытое или яркое.