Голос в телефонной трубке был взволнованным.
– Слушайте, что я скажу, и не перебивайте, – слышалось тяжелое дыхание. – У меня очень мало времени, поэтому… В общем…
– Хорошо, – спокойно сказала я и нажала кнопку «пуск» автоответчика.
Магнитофонная лента мягко зашуршала, но женщина на том конце провода умолкла. «Ну говори же, раз у тебя мало времени», – подумала я.
– Нам надо встретиться. Это срочно…
– Где?
– В супермаркете рядом с колхозным рынком. Через полчаса, то есть ровно в половине третьего.
Я тут же нарисовала в памяти антураж вышеназванного заведения и прикинула ориентиры, на которые можно сослаться, чтобы назначить свидание. Однако…
– Давайте определимся конкретнее, – мягким голосом, чтобы не посеять панику, произнесла я. – Площадь супермаркета занимает пятьсот квадратных метров. Приблизительно, конечно.
– Вы пройдете через главный ход, держа в руках книгу «Война и мир» Толстого.
– Как?! Все тома сразу?
– Конечно же, нет. Какой-нибудь, лишь бы было видно название «Война и мир». В вашем доме есть такая книга?
– Разумеется. – Я уважительно посмотрела на книжные полки. У моей тетушки, у которой я живу, чего только нет! Предпочтение же она отдает детективам…
– Вы подойдете к отделу кондитерских изделий и займете очередь. Я встану сзади вас и сама начну разговор.
– Скажите хотя бы, как вас зовут? Хоть что-нибудь я должна знать.
– Александра Ивановна Стольник. Мне сорок пять лет. Все, я не могу больше говорить и вешаю трубку.
Я не стала возражать против окончания разговора и выключила запись только после того, как в трубке раздались короткие гудки.
Перемотав пленку на начало, я прослушала наш разговор еще раз. Причем мои реплики меня не интересовали, поскольку никакой информации они не несли. Я слушала голос некой Александры Ивановны Стольник и не могла отделаться от мысли, что таким голосом говорят на смертном одре, когда прощаются с собравшимися вокруг родственниками. Причем одни из них искренне сожалеют о вашем уходе из этого мира, другим все равно, а третьи, которым ничего не перепало в личную собственность согласно завещанию, мысленно желают вам ускорить «отправление поезда».
Запись на автоответчике была очень плохой, она шипела и скрежетала, словно я слушала граммофон с заезженной пластинкой на 98 оборотов в минуту. Прослушав ее, я пришла к выводу, что все услышанное мною – бред страдающего манией преследования параноика. Я знала кое-что об этом недуге, который в толковом словаре обозначается как хроническая душевная болезнь, характеризующаяся тяжелыми бредовыми переживаниями. Моя собеседница явно переживала, это ясно.
