Пробуждение вышло настолько плавным,
спокойным и естественным, что некоторое время, чувствуя приятную
расслабленность, на полном серьёзе полагал, будто нахожусь у себя
дома. Сегодня суббота, соседи спят, жена у матери, поэтому вокруг
так тихо и спокойно. Благодать. Как же иногда хорошо вот так
беззаботно поваляться в постельке в выходной день.
Открыл глаза счастливым человеком.
Выспавшимся, хорошо отдохнувшим. В состоянии блаженного неведения
пробыл ещё несколько секунд, пытаясь сообразить, когда это успел
обшить спальню вагонкой? С чего вдруг она так уменьшилась в
размерах. По мере того, как с большой скоростью вспоминались
события последних дней, прекрасное утро превращалось в ещё один
хреновый день.
Ощущая некоторое стеснение движений,
с осторожностью ощупал плечо и грудь, укрытые одеялом. Так и есть,
мне не почудилось. Они были плотно перебинтованными. Ещё и
отвратительно воняли какой-то медицинской мазью.
– Господин Амир, вы проснулись? –
обрадовалась Абра, сидящая на соседней кровати в позе лотоса,
скрестив ноги.
Застигнутая в разгар медитации.
– Надеюсь, что да. Но, возможно и
нет. Ведь моё пробуждение может оказаться не более чем сном. Твоим,
– пояснил тихим, монотонным, лишённым эмоций голосом. – Чтобы
убедиться в этом, ущипни себя и скажи, чувствуешь ли ты боль? –
глубокомысленно выдал с серьёзным выражением лица.
Пару секунд Абра смотрела на меня
неморгающим, застывшим взглядом, после чего медленно потянувшись,
ущипнула себя за руку.
– Я чувствую боль, – подтвердила с
таким же серьёзным видом.
– Тогда, я действительно очнулся, –
глубоко вздохнув, озвучил очевидное.
– И когда вы это поняли? –
прищурившись, уточнила Абра, начиная «что-то» подозревать.
– Ещё до того, как ты спросила, –
невозмутимо признался, принимая сидячее положение.
Грудь почти не болела, да и слабости
не чувствовалось. Отдаю должное медицине этого мира. Я её сильно
недооценивал. Казалось бы, тут живут сущие дикари, но они умели
приятно удивлять.
От такой прямолинейности Абра
опешила, не зная, чтобы такого сказать, случайно не оскорбив
благородного господина. Дружба дружбой, но границы дозволенного
переступать не следовало. К тому же не настолько она и крепка,
пока. Если подумать, мы знакомы-то всего ничего, и то, благодаря
посредничеству Риадина.
