Читать «Из всех морей…» (сборник) - Дмитрий Пиганов

Треф был весел и талантлив. Над своей кроватью в общежитии он повесил выкройку из журнала «Работница», и подписал: «План взятия Парижа».

Помните, были такие выкройки: миллионы пунктирных линий, перепутанных. Журнал потому и назывался «Работница», что был набит этими адскими схемами, которые ни один нормальный человек понять не может, если он не домохозяйка, одаренная чугунным терпением и съевшая тысячу собак на шитье и вязании.

«План взятия Парижа» олицетворял фиаско для любого, кто пожелал бы этот план осуществить. Треф был полон таких планов. Однажды он приехал в Москву продавать янтарь.

Дело было в начале девяностых, когда «стихийные силы рынка», вдруг пробудившись, сводили с ума почти всех без исключения граждан бывшей империи, особенно из числа преподавателей средней школы и мэнээсов, не ведавших счастья в новых условиях.

Треф окончил физмат, и хотя в системе образования ни дня не работал, в благое устройство общества верил окончательно, как и сотни гуманитариев, бросивших свои общеобразовательные места в поисках ходового турецкого ширпотреба оптом. Он явился под своды ГУМа прямо с берегов Балтики, нагруженный как Джеймс Кук, янтарными бусами, брошками и прочей бижутерией кустарного производства. Почему именно ГУМ был выбран для первой встречи с новым экономическим укладом, он впоследствии объяснил просто: «раз там торгуют, то я и решил…».

Милиция в ту пору еще служила обществу даже в подземных переходах, чтобы они использовались гражданами исключительно для передвижения, тем более это касалось популярных общественных мест. Из арки ГУМа Трефа, как только он разложил свой товар, немедленно доставили в отделение, где конечно, облегчили максимально, оставив только на метро.

В отличие от капитана Кука, Треф остался жив, и весело рассказывал о своих приключениях, сидя за бутылкой на кухне в квартире моего отца, московского композитора, потому что ему больше не к кому было обратиться за помощью в огромном городе.

Тут такая история.

Несколько лет назад Треф предложил отцу сочинить балет, либретто для которого сам придумал в порядке экспромта. Его вдохновило помойное ведро.

Специальных пакетов для мусора промышленность в те годы не выпускала, на каждой кухне стояло ведро с постеленной на дно газетой, чтобы не прилипали картофельные очистки и яичная скорлупа. Газеты были партийной или ведомственной принадлежности, то есть с портретами вождей на первой полосе и изображениями орденов рядом с названием. У «Правды» было три ордена, у «Комсомольской правды» пять, и так далее. Даже у «Учительской газеты» был орден Ленина! Получалось двусмысленно и даже оскорбительно для власти, но, кто виноват?