Он открыл глаза и сел слишком
резко.
Голова закружилась. Он дал карусели
сделать несколько оборотов, понял, что она уже не остановиться и
упал назад на подушку. Стало полегче. Потянулся, похрустел шеей,
вытянул ноги так, что они начали неметь, с хрустом покрутил
плечами.
Сон не оставил после себя ничего —
никакой памяти и никакого ощущения, что нужно проснуться. Он
выспался и был бодрым, только слабость и затёкшее тело немного
портили картину. А вот до сна он не помнил вообще ничего, и что
особенно важно — где он, и как тут оказался.
Просыпаться и не узнавать место, где
ты находишься, было для него делом не то чтобы особенным. Слишком
уж много времени он провёл в походах, слишком уж много война
покидала его туда-сюда и заставляла ночевать в самых странных
местах. Поэтому он не паниковал и не спешил. Огляделся,
прислушался, оценил обстановку. По крайней мере, он не был связан,
не сидел в яме, заполненной трупами его товарищей, эта не была
клетка с кандалами, откуда его вот-вот потащат на казнь или
допрос.
Ещё повезло.
Тёмная комнатка с плотными ставнями,
грубой мебелью, почти хорошей кроватью, немного вонючим и дырявым
одеялом, и даже подушкой — были вполне себе неплохим началом дня.
Он дал себе полежать ещё немного, убрал подушку из-под головы,
скинул на пол одеяло и как мог, лежа, растянулся во все стороны и
поделал гимнастику. Потом неспешно встал и ойкнул от боли, резко
пронзившей его бок и так же резко отступившей. Несмотря на слабость
и небольшую дрожь, тело чувствовало себя нормально, разве что было
слишком лёгким, словно он похудел килограммов на десять, как бывало
в голодную весну.
Он проделал три шага до выхода,
ведущего в следующее полутёмное помещение, зацепился за косяк и
поморщился. Правый бок больше не кололо, но садил и побаливал со
стороны спины. Словно ему кто-то хорошенько ударил…
Ножом.
Несколько воспоминаний резанули его.
Он осторожно ощупал рану на спине и тщетно попытался её разглядеть.
Пальцы почувствовали в месте укола что-то вроде коросты, грубую и
неэластичную кожу, но хотя бы не дырку.
Он снова оглядел окружающее
пространство. Всё было покрыто пылью, стены имели множество щелей,
и от них надувало свежим воздухом, было тепло, снаружи царил день.
В комнате было на удивление мало предметов для обжитого дома —
одинокая кружка, с одинокой ложкой, какая-то тряпка, веник в углу,
стопка дров у печки. Рядом сего кроватью стоял небольшой
покосившийся столик с кувшином, небольшой чеплашкой и глубокой
тарелкой. И больше ничего. Грубый, грязный, почти не отёсанный пол
— говорил о том, что этот дом вряд ли используется летом. А
отсутствие в нём предметов быта натолкнуло Кальдура на вполне
логичное объяснение — это зимний охотничий дом. Отличное укрытие
посреди леса.
