Черный лендровер остановился у дороги, ведущей к домику. Из него вышел мужчина лет сорока, загорелый, в темных очках, с привычно свинским выражением физиономии.
Домик выглядел мило. Уютный и одновременно аристократичный, стилизованный под старину или действительно старый. Пушистые шарики ровно подстриженных кленов прикрывали его розовые стены. Между кленами виднелись фруктовые деревья. К морю спускалась широкая дорожка, вымощенная камнями. Мужчина осмотрел пейзаж, сплюнул на дорогу и направился к домику. Вечер был жарким и безветренным; пыльные сучковатые акации вдоль дороги стояли неподвижно, как нарисованные.
Он глубоко вдавил кнопку звонка и прислушался к мелодичному чириканью, прозвучавшему за оградой сада. Вскоре послышались шаги. Удивительно красивая девочка лет пятнадцати или шестнадцати открыла дверь. Она посмотрела на незнакомого человека большими любопытными глазами.
– Домик сдаете? – спросил мужчина.
– Я, право, не знаю, – ответила девочка. – Нужно спросить хозяйку. Подождите немного.
Она появилась вновь через пару минут.
– Ну? – спросил мужчина. – И сколько стоит такая хата?
– Восемьдесят в сутки. Если вы один.
– Я один. И восемьдесят это пойдет. Помоги мне перенести вещи. Ты здесь работаешь?
– Я присматриваю за садом, – ответила девочка глубоким мелодичным голосом, – а с домом хозяйка справляется сама. Я туда даже не вхожу. А вы кто будете?
– Смирнов, – ответил мужчина. – Денис Смирнов. Можешь звать меня дядя Дэн.
– Хорошо, господин Смирнов, – ответила девочка, – только не надо трогать меня за здесь.
Она убрала его руку со своей талии.
– А тебя как зовут, красавица?
– Арахна.
– Арахна? Что за дурацкое имя для такого милого существа. А кто твоя хозяйка?
– Ее имя слишком известно, чтобы его называть, – ответила девочка. – Поэтому она предпочитает скрываться за псевдонимом.
– Тащи чемодан из машины, – приказал дядя Дэн, – такой желтый, цвета детского поноса, на колесиках. И наклейка на боку: баба с вот такими сиськами. И смотри не поцарапай!
Пока Арахна доставала чемодан, он любовался ее нечеловечески совершенной фигурой, затем довольно крякнул и потер ладоши.
– Имя слишком известно, – сказал он вполголоса, – те, чье имя известно, не сдают дом первому попавшемуся говнюку за восемьдесят долларов в день. Кого ты дуришь, девочка?
