Раз, два, три – раз, два, три… Кружатся бежевые стены бального зала, мелькают бронзовые светильники, высокие зеркала, распахнутые двери. Сильная мужская рука нежно держит правую ладонь, а другая рука лежит на спине, чуть выше талии, не давая отдалиться, но она не видит его глаз, потому что голова ее откинута назад и слегка повернута влево…
Вальс чудный трех планет,
Тайной всегда одет —
Тайною глаз твоих,
Вихрем комет.
Вальс странный трех планет,
Физики полный бред —
Жизни здесь просто нет,
Но и смерти нет.
– Я познакомлю тебя с папой. Он на станции.
– Не разговаривай, ты сбиваешься… Раз, два, три – раз два…
– Ты не хочешь знакомиться с моим отцом? – Что-то царапнуло в душе, и она попыталась заглянуть в его карие глаза.
– Не крути головой, собьешься. Ты ведь сама хотела научиться вальсу…
– А ты не отвечаешь!
– Ты уверена, Танечка, что тебе нравлюсь я, а не мундир лейтенанта космофлота?
– Ах ты… – задохнулась она от возмущения, моментально запуталась в ногах, и они, оказавшись в объятиях друг друга, с ходу врезались в стену.
– Вот видишь. Во время танца нельзя разговаривать. Придется начинать с начала.
Она неохотно разжала объятия. Рустам, затянутый в новенький голубой мундир, отступил на два шага, щелкнул каблуками и склонил голову. Она царственно подала ему руку. Он принял ее ладонь в свою, вывел девушку в центр зала, развернул и правой рукой прижал к себе.
– И… Раз, два, три – раз, два, три… Пока ты будешь отдыхать на «Хроносе», мы придем туда два раза. А если задержишься у папы на денек, то и возвращаться будем вместе.
Она только улыбнулась, не отвечая и не поворачивая головы.
Вальс чудный трех планет,
Тайной всегда одет —
Тайною глаз твоих,
Вихрем комет.
Вальс странный трех планет,
Физики полный бред…
Местные острословы немного переделали слова популярной песни, вставив строки о кинематике, релятивистике, химии, причем вариант свой написали посредством откровенной похабщины. Планета того стоила.
Хронос был открыт пятнадцать лет назад российским экипажем на европейском корабле под либерийским флагом. Звезда, вокруг которой кружилось это явление природы, не обрела до сих пор даже имени, а Хронос – он получил мгновенную общегалактическую известность. Ему посвящали фильмы и поэмы, романы и песни, к нему рвались романтически настроенные юнцы и умудренные опытом мужи. Здесь, на орбитальной станции, набралось больше академиков и профессоров, чем на Земле и Проксиме вместе взятых, а число разнообразных кандидатов наук превышало количество обычных служащих на несколько порядков.
