Пролог
Виталина
-Ну,
признавайся, Андреева! Как ты это провернула? – грозный рык майора разносится
волной по кабинету и ударяется об стену, заставляя дрожать все вокруг, включая
меня.
Сердце
замирает в груди. Нечем дышать.
Красовский,
сведя хмуро брови на переносице, опираясь двумя руками о стол, угрожающе
поднимается из своего кресла. В глазах плещется дикая ярость.
Нервно
сглатываю и прокашливаюсь, прогоняя ком в горле.
- Я… я
только хотела…, - еле слышно шепчу и тут же умолкаю, не выдерживая его взгляда.
Опускаю
глаза в пол.
- Чего ты
хотела? – цедит он, делая шаг в мою сторону.
Вздрагиваю,
веду плечом и пячусь назад. Вскинув глаза, со страхом понимаю, что он
продолжает наступать. Открываю рот, хочу сказать, что он всё не так понял.
Но слова,
будто застряли где-то внутри меня.
Они не
воспроизводятся!
Накал
напряжения между нами растёт. Чиркни спичкой, и раздастся оглушительный взрыв.
Красовский взбешен, зол, он в ярости. Сдерживается из последних сил, чтобы не
разнести здесь всё к черту!
- Ты хотела,
чтобы с меня сорвали звезды? Понизили в звании, так? – его серые стальные глаза
пронизывают жгучим холодом. – Говори немедленно, Андреева!
Ничего я не
хотела. И вообще не думала о майоре. Но не могла же я бросить ребёнка! Мысленно
кричу.
Красовский
меня не слышит.
Отчаянно
отступаю назад.
Залипаю
спиной к холодной стене. Дрожу. Широко распахиваю глаза.
Бросаю
жалостливый взгляд в окно - яркие желто-красные листья планируют в незримом
танце… Осень. Я всегда любила эту золотую пору года.
Но не сейчас!
Еще две
недели назад я наслаждалась жизнью, а сейчас она похожа на кошмар, к которому
руку приложила я сама!
Всего лишь
хотела помочь сестре…
Как
поправить непоправимое?
Две недели назад
Подмена.
Полина
-Андреева,
ко мне на ковёр, - буркнул Красавский, рывком поворачиваясь ко мне широкой
спиной.
Опустив
понуро плечи, поплелась за начальником. Ноги заплетались от страха. Как же я
так вляпалась? Откуда мне было знать, что именно сегодня у майора Красавы убийственно
злобное настроение, которое он собирается вымещать на мне?
Едва вошли в
утробу кабинета, как начальник прошествовал к своему огромному столу, оставив
меня стоять у порога.
Он даже не
предложил мне присесть.
Заняв свой
«трон», положил ногу на ногу, расстегнул верхнюю пуговицу темно-синего кителя.
Затем также неторопливо расстегнул ворот рубашки, расслабил темно-синий
галстук, уставился невидящим взглядом в моё заявление.
