Один типичный признак дьяволопоклоннической группы таков: она всегда рано или поздно начинает самоуничтожение.
Ю. Воробьевский. «Путь в Апокалипсис. Точка Омега». М., 1999, с. 172 – 173
Голос зазвучал в полночь. Прямо в голове Анатолия Борисовича Кириленко, только что завершившего ежедневную запись в дневнике, спрятавшего тетрадь в тайник и намеревавшегося курнуть травки на сон грядущий. «Ты должен принести последнее доказательство своей преданности! – гремел голос. – Должен!!! Должен!!! Должен!!!»
– Какое? – вслух осведомился Кириленко. – Снова сходить на «охоту»? В село?
«Нет! Отдай мне самое для тебя дорогое! Немедленно!»
– Но я… я… – залепетал Анатолий Борисович, враз обмякнув и покрывшись холодной испариной. – Я… я…
«Ты мой раб. – В голосе зазвучали торжествующе-издевательские нотки. – Повинуйся!!!»
– Почему именно их?! Ведь есть много других! Непосвященных!
«Не смей пререкаться, червяк!!!» – Голос завибрировал на невообразимо низких частотах, и череп господина Кириленко едва не раскололся от боли. Уши заложило. Из носа потекла кровь.
– Слушаюсь, хозяин! – сдавив ладонями виски, простонал он. – Слу-ша-а-аюсь!!!
«Тогда выполняй!»
Преуспевающий тридцативосьмилетний бизнесмен и верный адепт Российской церкви сатаны Анатолий Борисович Кириленко медленно поднялся с кресла, вынул из сейфа ритуальный кинжал с тремя шестерками на рукоятке, тронул пальцем лезвие.
Острое! Не затупилось!
«Живее, раб!» – нетерпеливо поторопил голос.
– Прикажете отвести жертвы в обычное место? – вздрагивая побелевшими губами, спросил сатанист.
«Не обязательно! – пренебрежительно фыркнул невидимый бес. – Режь где застанешь. Да пошевеливайся, смертный. Я строго наказываю нерадивых!»
Походкой зомби Анатолий Борисович двинулся на второй этаж, решив начать со старшего сына. В мозгу засела одна-единственная мысль: «Пришла пора платить по счетам… Пришла пора… Пришла…»
Из комнаты пятнадцатилетнего Арнольда неслись раскаты тяжелого рока мощностью не менее трехсот ватт. Кириленко-старший рывком распахнул дверь. Увлеченный воем «Коррозии металла», Арнольд даже не обернулся. Патлатый, прыщавый, неряшливый, одетый в черные джинсы и черную майку с пентаграммой[1] на спине, он сидел по-турецки на ковре, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону, как китайский болванчик. Подойдя со спины, отец схватил сына за пучок сальных волос на затылке и, оттянув голову назад, располосовал ему горло от уха до уха. Кровь с бульканьем хлынула на ковер. Музыкальный центр продолжал захлебываться в истерике…
