Небольшой провинциальный аэропорт жил своей самостоятельной, суетливо-деловитой жизнью. Бесстрастно-официальный голос девушки-диспетчера доводил до сведения граждан объявления о начале регистраций и прочую полезную информацию. До отправления единственного из Тарасова рейса в Турцию оставалось немногим больше сорока минут.
Таможенник в форменной голубой рубашке с черно-зеленым служебным шевроном на рукаве утомленным движением уставшего от жизни человека вытер со лба выступившую испарину влажным платком.
– Оружие, наркотики, психотропные вещества везете? – бесцветным голосом, совершенно без эмоций, как старый граммофон заезженную пластинку, произнес он заученную чуть ли не спинным мозгом до самого конца жизни фразу.
Я совершенно бы не удивилась, если бы вдруг узнала, что, внезапно разбуженный посреди ночи, он произнесет ее тем же самым голосом. Интересно, слышал ли он хоть раз в жизни положительный ответ на свой вопрос? Я полагаю, что нет. А если бы услышал, то от удивления впал бы в такой ступор, что пропустил бы незамеченным с десяток человек, нагруженных оружием, наркотиками и даже психотропными веществами. Но, естественно, вместо того чтобы озвучивать свои предположения вслух, я постаралась улыбнуться ему в ответ как можно более очаровательней:
– Нет, ну что вы! Конечно, нет!
Тем не менее, несмотря на мой ответ и улыбку, полностью исключающую какую бы то ни было принадлежность к террористам и к наркодельцам с торговцами оружием, вместе взятыми, он решительным движением поставил мою сумку на черную ленту рентгеновского аппарата, и тот после ровного секундного гудения плавно заглотил ее внутрь.
Несмотря на относительную молодость таможенника – ему было не больше тридцати трех – тридцати четырех лет, вид его – начинающий набирать вес животик, розовеющие залысины и округлившийся подбородок – свидетельствовал о вполне безбедной жизни. Метрах в четырех позади него исполняла те же обязанности, но в роли начальника, его копия. Различие между ними состояло только в более массивных подбородке и животе второго. Если у моего контролера живот только нависал над брюками, отчаянным усилием удерживаемый пуговицей на поясе, то у копии главная и основная нагрузка приходилась на подтяжки. Судя по важному и серьезному выражению лица и тому, как уважительно его именовали Петровичем, он был старшим.
