В доме профессора алгебры, надворного советника Никиты Сергеевича Карозина, впрочем, как и по всей Москве, да что там – по всей Росии, готовились к таким всегда долгожданным зимним праздникам – Рождеству, Святкам, встрече нового 1883 года. Сам хозяин скромного белокаменного особняка в Брюсовском переулке не сказать, чтобы слишком увлекался приготовлениями, считая, что все хлопоты по устроению праздников следует оставить на долю супруги, однако и у него внутри приятно обмирало при мысли, что занятия в университете, где он читал курс лекций, на время будут отменены и можно будет со спокойной душой повеселиться, посетить театр и многочисленных друзей.
Никита Сергеевич, возвращаясь сейчас из университета домой, к обеду, где должна была уже ждать его супруга, ехал в собственных санях, надвинув поглубже кунью шапку и подняв бобровый воротник своего пальто, и мягко улыбался в усы, поглядывая на встречных барышень. Последний год финансовые дела Карозина заметно улучшились, что позволило приобрести наконец собственный выезд, да и дом заново обставить. Но больше всего Никиту Сергеевича радовало, что теперь он сможет куда больше баловать свою супругу – Катеньку, на которой женился вот уже почти четыре года назад, а все кажется, будто только вчера.
Вспомнив ладную статную Катину фигуру, ее длинные пшеничные косы, молочной белизны кожу, ее тонкие руки и нежную улыбку, озорной блеск больших зеленых глаз, Карозин улыбнулся чуть шире и счастливо вздохнул. Без сомнения, ему очень повезло с женой. Поравнявшись со Страстным монастырем, напротив Тверского бульвара, Карозин снял шапку и перекрестился, затем усмехнулся про себя, вспомнив евангельское: «Неверный муж верною женою освящается». Да, если бы не набожность Кати… раньше-то, бывало…
Впрочем, Карозин не стал утруждать себя воспоминаниями о том, что было до появления в его жизни Катерины Дмитриевны Бекетовой – сани свернули в Брюсовский переулок и, оставив позади большой дом купцов Андреевых, уже в ранних зимних сумерках остановились у крыльца белого двухэтажного особнячка, выстроенного в классическом стиле.
– Можешь распрягать, – сказал Никита Сергеевич своему кучеру. – Сегодня больше никуда не едем, – добавил он не без удовольствия, предвкушая обед и вечер в обществе Катеньки.
