Бегаю я хорошо, и это подтверждается высокими отметками, но мне
их ставили с оглядкой на то, что данная дисциплина не состоит в
списке приоритетных. У меня в ней две главные соперницы — Миа и
Рианна. Я легко обставлю первую и вторую на дистанции до четырехсот
метров, а вот дальше начнутся проблемы.
Миа обычно догоняет меня на отметке от семисот до тысячи двести,
а Рианна оставляет позади нас обеих максимум через два с половиной
километра. Я быстрая лишь поначалу, потом скорость значительно
падает. Бороться с этим можно лишь при помощи стимуляторов или
спека, что, естественно, в Цветнике недопустимо.
Таким образом, в своей группе я неоспоримая фаворитка спринта и
середнячка кроссов. Но дисциплина маловажная, великих свершений в
ней от воспитанниц не ждут, отсюда сплошной позитив в оценках.
Похоже, я не всё о себе знала. Ну или события последних дней
заметно отразились на моих физических данных. Возможно, имеет место
скачкообразный прирост выносливости — такое иногда случается с
теми, кто провели в Улье много времени.
Я провела много — целую жизнь. Неполные семнадцать —
смехотворная цифра для внешних миров и очень серьезная там, где
хотя бы год протянуть — немалое достижение. Воспитательница Лаура
однажды, рассердившись, назвала меня вредной старушкой, и должна
признать — что-то в ее словах есть.
Минуты уходили за минутой, а я так и продолжала бежать, не
снижая скорость и не оборачиваясь. Где-то позади во тьме остался
озерный берег с песчаным холмиком над пакетом с окровавленной
одеждой — моей могилой. И где-то там мне вслед смотрят два
западника, причем один из них — чудовище и убийца.
Мой убийца.
Мысли всё еще путаются, о некоторых вещах вообще не хочется
думать, но точно знаю одно — нужно оказаться как можно дальше от
жуткого места и страшных людей.
Ноги со мной полностью согласны, похоже, они готовы работать без
устали целую ночь. Даже ослепительная вспышка далеко справа не
заставила их сбиться с ритма. На миг стало светло, как ясным днем,
и я отчетливо разглядела линию дороги, вдоль которой мчалась.
Дальше она взбиралась на подъем, где поджимающие ее лесополосы
сходили на нет. И там, километрах в двух, или около того,
громоздятся непонятные угловатые кучи. Что это такое, понять не
успела — ярчайший свет угас так же стремительно, как и
разгорелся.
