Начало лета в Питере достаточно депрессивное, но если залить в
себя парочку картриджей чего-то слабоалкогольного, вроде
"Авангарда" или "Турбо-Каскада", все переживается не в пример
легче. Организм тут работает исключительно с химическими
присадками, как маневровая турбина винд-крейсера на хорошем
форсаже. Только если в мотор летом надо присаживать загуститель, а
зимой разбавитель, то моя конструкция требовала горячительного вне
зависимости от сезона эксплуатации.
Я взял из торгового автомата картридж "Турбо-Каскада" и
направился к офицерскому общежитию на Петроградке, в надежде найти
собутыльника. На ходу я достал оранжевый жетон гривенника и
подбросил его для принятия оптимального решения. Пока жетон
вертелся в воздухе, я успел загадать -- если выпадет "фича", иду в
первый корпус, к Юрке Бабслею, если "бэк", значит во второй, к
Гаррику Орландине. Жетон шлепнулся на ладонь, причем выпала "фича",
и я успел усмехнуться, что весь вечер придется внимать рассказам
Бабслея о его любовных похождениях, но в следующий миг мне по башке
прилетело чем-то тяжелым и твердым, сняв с копыт не хуже бутылки
"Синьки". Я, понятная песня, шарахнулся лицом о карбон мостовой, да
так, что повторно посыпались искры из глаз. Последним мелькнул в
сознании факт расстройства из-за испорченного вечера.
Очнулся я в темноте. Где -- лучше не думать. Башка трещит, хоть
стальными хомутами обтягивай. Тошнит. Сильно. Пошарил по карманам
-- хрен там по колено, а не пластиковое разноцветье остатков
денежного довольствия за минувший месяц. Пойло тоже сперли, уроды.
Ржавый трос бы им в задницу за такое преступление против
человечности.
Нет, ну обидно, честное слово! Вырубили, как пацана! И ведь не
охранника из аптеки, а офицера винд-трупера! Обобрали, здоровье
наверняка подпортили, временно лишив трудоспособности. Мне лишнее
сотрясение мозга совсем ни к чему, оно у меня, турбиной их разнеси,
третье. Не хватало только из-за уродов-гопников списаться на землю.
Случись такое, я бы на них точно открыл сезон большой охоты. Я бы
их тогда не на землю, а прямиком под землю списал, причем, с особой
жестокостью. Но, окажись тут мед-мастер Филиппенко, он бы наверняка
рекомендовал мне в нынешнем состоянии воздержаться от лишних
эмоций, чтобы не усугублять последствия сотрясения.
