«И я тебе скажу в свою
чреду:
Иди за мной, и в вечные
селенья
Из этих мест тебя я
приведу,
И ты услышишь вопли
исступленья
И древних духов, бедствующих
там,
О новой смерти тщетные
моленья;
Потом увидишь тех, кто чужд
скорбям
Среди огня, в надежде
приобщиться
Когда-нибудь к блаженным
племенам.
Но если выше ты захочешь
взвиться,
Тебя душа достойнейшая
ждет:
С ней ты пойдешь, а мы должны
проститься;
Царь горных высей, возбраняя
вход
В свой город мне, врагу его
устава,
Тех не впускает, кто со мной
идет.
Он всюду царь, но там его
держава;
Там град его, и там его
престол;
Блажен, кому открыта эта
слава!»
«Божественная комедия», Ад,
Песнь Первая 112-129, Данте Алигьери
«На синем — темно-розовый
закат
И женщина, каких поют поэты.
Вечерний ветер раздувает плат:
По синему багряные букеты.
И плавность плеч и острия
локтей
Явила ткань узорная, отхлынув.
Прозрачные миндалины ногтей
Торжественней жемчужин и рубинов.
У юных мучениц такие лбы
И волосы — короны неподвижней.
Под взлетом верхней девичьей губы
Уже намеченная нега нижней.
Какой художник вывел эту
бровь,
И на виске лазурью тронул вену,
Где Рюриковичей варяжья кровь
Смешалась с кровью славною Комнена?»
София Парнок
Никогда не
чувствовал себя настолько паршиво. Разум силился осознать, что
происходит. Где я нахожусь. Сколько дней прошло. Хоть что-нибудь,
за что можно было бы зацепиться. Но воспоминания были каким-то...
Сумбурными. Нереальными. А память о чудовищной боли...
С трудом
приоткрыв глаза, я увидел рыжую макушку, лежавшую у моей руки.
Соня.
Но вместо
радости за девушку, живую, здоровую, целую, мои внутренности
защемило тисками осознания. Измученный разум, получив зацепку,
безжалостно высыпал на меня всё то, что я бы предпочёл не помнить.
Девушка, что полусидела на неудобном больничном стуле, положив
голову на мою кровать, не была Соней. Мне оставалось надеяться, что
где-то внутри ещё сохранилась та самая, настоящая. Не знаю, что
именно с ней сделал синий, но вряд ли что-то хорошее.
«Астарта?»
— обратился я к демону.
Ответ
пришёл не сразу. Я ощутил своего потустороннего спутника. Демоница
заворочалась где-то в глубине, но приходившие от неё ощущения
недвусмысленно намекали — ей очень плохо. И тем не менее она нашла
в себе силы ответить:
«Я
здесь,»— ни шуток, ни
насмешек. Короткий ответ.
«Досталось
нам обоим по полной программе, да?» — попытался я её немного
расшевелить.
