1. Глава 1
— Скажи мне вот что, Далебор, — послышался сквозь поднявшийся шум разговоров спокойный голос Любицы, — кто ныне на пограничье теперь враг нам, а кто друг? Ты всё рассказываешь о степняках этих, а я в толк взять не могу, кто они нам ныне будут.
Не одна Вейя сейчас залюбовалась его ликом пригожим. Красивое лицо сотника озарилась улыбкой — тёплой, простой — но скрыто в ней было многое. Золотистые глаза, словно мёд на солнце, под кудрями, что падали на поблёскивавший потом лоб, сверкнули лукаво. Сотник, взяв чару, приподнялся.
— Так всё важное тебе сказал, княгиня, — почтительно склонился, да всё равно будто проскользнула в жесте этом простом насмешка. — Муж твой возвратиться вскоре — ждать недолго, сам тебе и расскажет.
От такой дерзости у Любицы аж ноздри дрогнули.
Душно было в шумной гриднице князя Годуяра. Так душно, что платье липло к спине Вейи, и кололо на лбу очелье с навешанными на них гроздьями подвесок — тяжёлых, богатых — по случаю гульбища, что затеяла в нынешней вечер княгиня Любица. Разгорячало нутро и подошедший к концу Серпень[1], что, казалось, хочет заморить совсем напоследок уходящей жарой, лишить рассудка невыносимой ночной духотой, что в последнее время выгоняла челядинок из хоромин томиться на уличных лавках. И сейчас через раскрытые низкие дубовые двери влетал скудный, напоенный речной свежестью сквозняк, но его вовсе не хватало, чтобы дышать полной грудью и думать ясно. Густеющая духота только больше пьянила и без того напившихся мёдом мужей да жён. Ели, пили, разговаривали — только и слышны с разных концов хохот да женские пересуды.
Веселье ныне важное и радостное — вернулся Далебор, сотник князя, с вестями разными, и уж не терпелось всем узнать, что творится на землях степных и чего ждать от племён близких южных. Сотник рассказывал, никто его не перебивал. Вейя о том мало что знала и понимала — никто ей на хвосте весточки не приносил, потому и ловила каждое слово, к разговорам прислушивалась внимательно. Тревога за отца родного, что отбывал уж месяц в землях неспокойных, сражаясь в сечах наравне с князем, крутила и изводила, спать не давала по ночам. Вот и пошла на пир шумный только ради того, чтобы услышать хоть какие-то известия с краёв чужих диких, да только своим появлением за столом общим вызвала недовольство в глазах Любицы — не желала та видеть её рядом с собой, да всё же приходилось — родственница как-никак мужнина, хоть и дальняя, из-за стола не выгонишь. Смирилась с тем, что Вейя рядом сидит, по правую сторону от перста — как и положено. Только и видно, как гневно поблёскивали глаза её серые, словно грозовое небо, нагоняли на душу холод. Да и сама княгиня, что роднилась кровью с северами — молодая, видная, высокая, статная. Она только зимой подарила князю первенца — наследника крепкого, здорового.
