1. Пролог
— Постой, разговор есть, — окликает меня Руслан.
Я никак не успеваю отреагировать, даже рта открыть не успеваю, натягиваю на лицо глупую улыбку и чувствую, как его пальцы больно впиваются в моё предплечье. Секунда и мы оказываемся в тёмной сумрачной комнатушке.
Дверь за нашими спинами хлопает с такой силой, что, кажется, вот-вот обвалится потолок. Вздрагиваю, а на языке застревают липкой горечью колкие фразы. В голове носятся друг за другом мысли, а дыхание перекрывает от резкой смены дислокации. Кровь приливает к лицу, мне становится так жарко, что впору скинуть платье и броситься с головой в ледяную воду.
Руслан не оставляет времени на раздумья — вообще ничего сделать не даёт. Сильная рука толкает меня к стене, и я невольно бьюсь лопатками о шершавую штукатурку. Не больно, но обидно. Чертовски обидно.
Потому что ничем я не заслужила такого обращения. Весь вечер скакала перепуганной канарейкой, щебетала, метала на стол пироги собственного производства и всеми силами пыталась показать хмурому Руслану, что люблю его брата и способна сделать его счастливым.
Только, кажется, не убедила.
Я честно весь вечер пыталась не обращать внимания на закипающую на дне его взгляда злость, на перекатывающиеся под кожей желваки и тягостное молчание. И у меня почти получилось, но сейчас Руслан, похоже, решил в красках живописать причины своего дурного настроения.
— Что вы себе позволяете?! — шиплю, пытаясь оттолкнуть мужчину, но мне с ним не справиться. Слишком большой, слишком сильный и… злой. О да, он очень злой.
Понять бы ещё, по какой причине.
На секундочку мерещится, что он сорвёт с меня платье — или просто юбку до ушей задерёт — и изнасилует. Кто их, этих столичных бизнесменов знает?
Во всяком случае, этот вариант хоть в какую-то логику укладывается.
— Ты… — выдыхает. Вроде бы как воздух из лёгких, а у меня ощущение, что пламенем полыхнул. — Ты сейчас же соберёшь свои тряпки и свалишь из этого дома. Дважды повторять не хочу.
Что-что?
— Это... шутка такая? — Во мне откуда-то берутся силы, и я толкаю со всей дури мужчину в грудь. Чёрт, твёрдый, как скала. — Отойдите! Вы не имеете права мне приказывать!
Я повышаю голос, перестав управлять его модуляциями. И чувствую, что и во мне бурлит злость. Её так много плещется сейчас внутри, что, позволь ей вырваться, сожжёт всё вокруг. Но я не собираюсь слушать этот бред молча!
