Земля, которую вы населяете, сдавлена отовсюду морем и горными хребтами, и вследствие этого она сделалась тесной при вашей многочисленности и едва прокармливает тех, кто ее обрабатывает. Отсюда происходит и то, что вы друг друга кусаете и пожираете, ведете войны. Теперь же да прекратится ваша ненависть, смолкнет вражда, стихнут войны и задремлет междоусобие. Идите ко Гробу Святому! <…> Кто здесь горестны и бедны, там будут радостны и богаты!»
Урбан II, из проповеди, давшей начало Первому крестовому походу
О, Великий Отец, что хочешь Ты, чтобы я сказал этому миру?
Вот уже четвертое десятилетие не могу я ничего сотворить по выданному Тобой брифу.
Да и буквы его только мерещатся мне, похожие на изменчивую лаву, горят, требуют жертвы, но смысла их я не могу понять.
Скрипт, который я должен написать, как нерожденный ребенок, гнетет меня.
Я не жил, я пытался услышать.
Кто видел меня, понурившего голову, предоставленного своим мыслям?
Я двигался тихо, не отвлекался. Я не знал края в своем смирении. Кому нужна была эта жертва?
Я мечтал не оставлять следов, хотел, чтобы только Ты говорил моим голосом. Я хотел быть великим Анонимом, великим ради Тебя, ибо Ты велик.
Самая жизнь нужна мне была как материал.
Только с этой целью я прибыл сюда.
Я не хотел искажать своим голосом Твой голос.
Я не хотел искажать своим голосом Твой голос.
Я не хотел искажать своим голосом Твой голос.
Почему Ты не ответил мне?
В понедельник, 25 сентября, в 15:55 старший копирайтер Герман Третьяковский постучал сигарой о край массивной пепельницы и, отхлебнув Jim Beam из тяжелого толстодонного стакана, как полагается, звякнул льдом. Затем он уткнулся спиной в угол из льняных подушек и, крякнув, принял раскованную позу: по-американски закинул ногу на ногу, так что потертый Camper почти коснулся скатерти стола. Он сидел на веранде бара Maxim, пафосного места на крыше торгового центра «Цветной», и дела его были плохи.
Никогда раньше Герман не пил бурбон с сигарой, тем более в обеденное время. На час, отведенный для бизнес-ланча, он ходил этажом ниже, где, как гласил вывешенный в лифте путеводитель, фермерский базар предлагал «истинным гедонистам» «насладиться экологически чистыми продуктами, не жертвуя при этом возможностью открыть для себя новые вкусы».
