Стояла поздняя осень 1942 года. На Северном Кавказе фашисты рвались к городу Орджоникидзе. Сейчас он называется Владикавказ. Мой родной город.
Недалеко от города, к западу, расположено селение Гизель. После тяжелых боёв нашим войскам пришлось отступить, и первого ноября немцы заняли Гизель. Мужчин в селе почти не было – все на фронте. Только старики, женщины и дети. Немцы вели себя нагло, как хозяева. Отбирали у сельчан скотину, продукты. Занимали дома, какие хотели. В центре села выгнали из крепкого кирпичного дома большую семью и устроили там штаб. Когда выгоняли, один солдат ударил старика прикладом автомата, разбил лоб. Даже не дали собрать вещи. Ноябрь стоял холодный, а семье пришлось уйти без тёплой одежды. Их всех тогда, и старика, и старуху, и женщину с тремя маленькими детьми приютили родственники. А с противоположной стороны улицы за этой сценой внимательно наблюдали двое мальчишек. Один повыше, покрепче, в телогрейке без шапки, с копной светлых волос. Другой черноволосый, худенький, в свитере и пиджаке.
Они жили неподалёку, через две улицы в соседних домах, перед которыми росли три больших старых каштана. Двое друзей. Вова и Заур. Обоим было тогда по четырнадцать лет. Их семьи жили даже не как соседи, а как родня. Мальчишки вместе росли, вместе играли до войны, вместе проказничали. Лазили в соседские сады за яблоками, хотя на своих яблонях ветки ломились от тяжести плодов. Купались в реке, ловили рыбу. Потом вместе пошли в школу, сидели за одной партой. Когда началась война, играть и проказничать перестали. Повзрослели. Повзрослели сразу, за один день. Их отцы ушли на фронт, они оба были старшими детьми в своих семьях. У Вовы было еще двое маленьких братьев. У Заура – младшие брат и сестра. Они остались старшими мужчинами. Не до игр. Приходилось нелегко, но так жили все. Война.
Прошло несколько дней. Немцы завели в селе свои порядки. Установили комендантский час: после десяти вечера выходить на улицу было нельзя. За нарушение – расстрел на месте.
Каждое утро к штабу подъезжала машина, из неё вылезал хмурый долговязый немецкий генерал и заходил в дом. Выходил он оттуда только вечером, ровно в семь. Потом до утра штаб охраняли двое солдат.
