— Вставай! — звучит тонкий, писклявый голос. — Есть хочу!
— Угу, — бурчу сквозь сон. — Я тоже.
Нос что-то щекочет, вызывая желание чихнуть.
— Давай! Открывай глаза, горе ты моё, — не унимается
голосок.
Какой странный сон, думаю, с трудом разлепляя веки. Прямо перед
моим лицом находится пушистый беличий хвост, точнее то, что под
ним.
— Очнулась? — спрашивает зверёк, поворачивая голову.
— Мать моя, — протягиваю ошалело. — Началось…
— Что у тебя началось? — белка сощуривает чёрные бусинки глаз. —
Совсем ополоумела со своими экспериментами! Корми меня, горюшко
отмагиченное!
— Галлюцинации начались, — зачем-то отвечаю белке.
Голова болит, спину ломит. Кажется, я слишком долго пролежала в
одном положении на чем-то твёрдом. Приподнимаюсь на локте, сжимая
зубы от боли в пояснице. Нужно вспомнить, что произошло. Мозг с
огромными усилиями скрипит серым веществом, словно телега с
несмазанными колёсами.
— Данка! Эй! — зверёк ловко взбирается на плечо. — Не шути так.
Я уж думал, померла ты ненароком. Шесть часов тут валялась на полу!
Безответственная! Я мог умереть с голоду! Видишь? Мех
потускнел!
Грызун эмоционально демонстрирует шерсть на светлом пузике.
— Не умер же, — отмахиваюсь от мохнатой галлюцинации.
— Данка!
— Я не Данка, — тоже мне глюк, даже не знает моего имени. —
Эльвира. Эльвира Миллерова.
— Мать моя белочка, — удивленно протягивает зверёк. — Никак
совсем ум отшибло! Караул! — взвизгивает в самое ухо. — Как жить-то
теперь! Даночка, Даниэлочка! Хозяюшка ты моя! Да на кого же…
— Заткнись! — рявкаю, упираясь затылком во что-то твёрдое. — Без
тебя тошно.
Картинка периодически расплывается. Странно. Ничего не помню.
Хотя, нет! Как в академии училась помню, как с работы домой пошла…
А потом? Почему на полу оказалась? Сознание потеряла? А чем я на
работе занималась? Бред. Диплом у меня врача вроде был. Какого?
Память подкидывает какие-то несвязанные куски — от содранной в
детстве коленки до первого выпитого алкоголя.
— А я говорил! Говорил! Не нужно было звёздную пыль мешать с
драконьим когтем, да ещё двести единиц силы сверху! — продолжает
истерику белка. — Предупреждал же, что шарахнет! Оно и шарахнуло!
Весь дом провонял. Ещё и себя теперь не помнишь.
— Заткнись! — рыкаю, сгребая нахального зверька в руку. —
По-человечески прошу же… Что?
