Читать Авиамодельный кружок при школе № 6 (сборник) - Марина Воробьева, Александр Шуйский

Все – как предсказано.

Вот долина, вот снег. Вот вдалеке белое небо сходится с белой землей, а между ними вьюга. Вот битва. Вот я, в руке топор, в бороде ветер. Вот каркает ворон, размеренно, словно подсчитывает: пал еще один храбрый воин. И еще один, и еще. А вот копье в моем сердце. Старая Гунхильд говорила мне: ты не доживешь до рождения сына.

Держать, держать топор, не разжимать кулак. Старая Гунхильд говорила: последний зов горна услышат лишь те, кто умер с оружием в руках. Я не страшусь смерти. Я знаю, что достоин небесного чертога. Но что мне там делать, если там не будет Ингвильд. Ингвильд похожа на снег – мягкая и искристая и пахнет одновременно и жизнью, и смертью. А глаза – синие, каким бывает мир, когда небо, покинутое солнцем, еще не стемнело до черноты, но уже замерцало золотом звезд. Каркает ворон. Считает тех, с кем я выйду на самый последний бой этого мира, когда зазвучит горн. Я больше никогда ее не увижу. И никогда не увижу сына. Вьюга заметает свет. Белое небо над головой, белый снег под головой. Я храбро сражался. Рядом лежит тот, чье копье торчит из моей груди. Как я узнаю сына, когда он вырастет, и пойдет биться, и погибнет с топором в руке? Как я узнаю его в небесном дворце, если не видел его лица? Только боги знают все наперед. Боги, бессмертные и всемогущие. Вечные, и огромные, и непостижимые боги, наши отцы. Белые, как свет. Светлые, как снег. Снежные, как смерть. Каркает ворон. Глаза моего сына будут такими же, как у Ингвильд. Хотел бы я увидеть, как он растет. Хотел бы увидеть, как появятся первые морщины на лице Ингвильд. Как золото разбавится серебром, как серебро превратится в белый свет, белый снег. Руки немеют, но я не разожму кулак и не выпущу топор. Никогда. Никогда… Только белый свет, и снег, и ветер, и каркает ворон. Откуда здесь ворон, в этой чертовой рыжей пустоте? И ветра здесь нет. Это гудит в голове от усталости. И не ворон это каркает, а сдохший двигатель. Без толку, ясно уже – не заведется. И надеяться не на кого. Спохватятся завтра – утром мне надо выходить на связь для отчета, а я, получается, не выйду. Суточные объемы на шахте сами о себе не доложат. Прилетят парни с четвертой базы, поедут искать, найдут меня тут, окоченевшего внутри скафандра.