— А тебе завтра отрубят голову, —
бодро закончила она. — Согласись, выгодное предложение?
— Не уверена. А возможности заменить
казнь нет? На отравление, например?
Разговор меня забавлял, но он хотя бы
был, пусть и с галлюцинацией. Когда пролежишь полтора месяца
пленницей собственного тела, без возможности перемолвиться с кем-то
хоть словом, будешь рад и вымышленному собеседнику. Мысль, что меня
накрыло сумасшествие, не пугала. Лучше сойти с ума и перестать
испытывать ежедневный ужас оттого, что ты всё слышишь и чувствуешь,
но не можешь не то что сказать, даже моргнуть самостоятельно.
Вердикт врачей был неутешителен: вероятность, что я приду в себя,
как они говорили, была нулевой. Моих чувств они не щадили, рубили
правду-матку прямо при мне, потому что были уверены, что нет их,
этих чувств. И меня нет в этом теле. Но я была, и в этом-то был
весь ужас моего положения.
Если бы появилась возможность выбора
между смертью или жизнью в таком виде, я бы однозначно выбрала
смерть. Наверное, поэтому моя галлюцинация и возникла с таким
предложением: мы меняемся душами и меня завтра казнят на плахе на
потеху толпе.
— Это почётная смерть, — заявила моя
галлюцинация. — Доступная только дворянам. Иначе меня бы повесили.
Чем тебе не нравится отрубание головы?
— Мне кажется, это больно, —
доверительно сказала я, поражаясь вывертам собственного
сознания.
— Не волнуйся, в королевские палачи
берут только с высокой квалификацией. Он отрубит с одного удара, ты
почти не почувствуешь боли. Умрёшь легко.
— И почему же ты не хочешь такой
лёгкой смерти?
— Потому что я хочу жить, а ты хочешь
умереть, — в голосе галлюцинации начало проскакивать раздражение. —
Послушай, я знаю немало людей, которые отдали бы всю свою жизнь за
один день в теле Сиятельного. Я предлагаю тебе мечту.
— Но не мою.
Странно, но я не видела собеседницы,
только слышала голос, который звучал отовсюду и ниоткуда. Словно
зарождался в моей голове. Почему словно? Так оно и было. Я схожу с
ума, какая удача. Теперь будет с кем поговорить. Я невольно
хихикнула.
— У меня очень мало времени, — уже не
скрывая раздражения, сказала аристократическая галлюцинация. —
Поэтому либо ты соглашаешься, либо я ухожу. Только учти, что
второго такого предложения не получишь. Будешь лежать колодой года,
а то и десятилетия, пока наконец не придёт смерть милосердная.
