Я беззаботно загорал, лежа в
шезлонге, с утра стояла отличная погода. Яркое испанское солнце
припекало кожу. Даже с закрытыми глазами шум прибоя, невнятные
беседы и смех окружающих не давали забыть, что я сегодня на Майорке
и впереди еще несколько дней беспечного отдыха.
Неожиданно ощущение солнечных лучей
на коже исчезло, и вроде бы потемнело.
«Что за ерунда, неужели туча?» — с
досадой подумал я и открыл глаза. Передо мной, затенив солнце,
стоял монах в черной рясе и накинутом на голову колпаке. На его
груди висел большой католический крест. Лица видно не было, но я
чувствовал, что горящие глаза монаха внимательно смотрят на
меня.
По телу пробежала неожиданная дрожь,
я вздрогнул и непроизвольно моргнул. И монах исчез — никто не
загораживал мне вида на море. На душе стало спокойней, но почему-то
заболела голова. Я заскрипел зубами и проснулся.
В нашей с Ириной спальне стояла жара
— истопник, видимо, перестарался, натопив как в лютый мороз, хотя
на улице была оттепель, и к тому же вьюшка была положена слишком
рано.
— Сережа, ты, что не спишь, ночь на
дворе? — раздался встревоженный голос жены.
— Да, так, — ответил я, — проснулся
вот, всякая чертовщина снится.
— Ох, свят, свят, — перекрестилась
Ира, — не к добру это, не к добру.
Я встал и, подойдя к ендове,
зачерпнул ковшик кваса, но тот, согревшись в жаркой спальне, был
теплым до тошноты. Накинув шубу на исподнее, сказал жене, что поищу
квасок холодней, она уже протянула руку к колокольчику, но я
покачал головой и сам в чунях на босу ногу прошлепал вниз, где в
сенях рядом с кухней стояла бочка, — в ней квас должен был быть
холодным. Там я сел на высокий порог и, прихлебывая ледяную
жидкость, задумался о своем сне.
За время, проведенное в новом мире,
снилось разное, но такого яркого и тревожного сновидения не было
давно. Последний раз я примерно такой же сон видел перед тем, как
провалился в прошлое. Интуиция твердила, что этот сон предвещает
будущие большие неприятности. А учитывая, сколько у меня
недоброжелателей, это было отнюдь не удивительно. Только одно
пресечение будущей династии Романовых перевешивало все мои
остальные деяния в этой жизни.
Однако долго я не размышлял, потому
что по полу гулял сквозняк, а поднимаясь наверх, философски решил,
что прибавление еще одной неприятности в моей беспокойной жизни
ничего не изменит, и потому постарался выкинуть тревожные мысли из
головы и на удивление быстро заснул.
