11 мая 2001 г. Ближнее Подмосковье
— Баб Ника! Баба Ни-ика! Да баба Ника же!!!
— Ну чего орешь-то? — статная, высокая, жилистая и еще очень
крепкая старуха с повязанными короной вокруг головы седыми косами
вышла из теплицы и бросила недовольный взгляд на соседскую дочку,
которая колотилась в огородную калитку позади участка и во весь
голос звала хозяйку.
— Баб Ника! — с укором и возмущением выпалила загорелая
голенастая девчонка. — Баб Ника, вы опять забыли за телефон
заплатить?
— Да ничего я не забыла, ишь, забывчивую нашла, — Вероника
Андреевна быстро ополоснула руки под уличным рукомойником и,
вытирая их чистым и отглаженным льняным полотенцем,
поинтересовалась: — Так чего блажила? Или позвонить надо? Ваш не
работает? Не колотись в калитку-то, там вон петля между досками,
руку протяни, дерни за веревочку, дверь и откроется.
— Да некогда! — девчонка сердито сдула соломенную прядку со лба.
— Бегите в дом, баб Ника, там ваши звонят и дозвониться не могут!
Никуша в больницу попала… что-то серьезное.
— Так чего ты мне голову морочишь столько времени! — всплеснула
руками старуха. — Сразу и говорила бы!
Возмущенного и обиженного фырканья она уже не услышала —
подхватилась и совсем молодой еще, шустрой рысцой направилась через
просторный двор к дому.
Через два часа такси остановилось в районе Якиманки, и
выбравшаяся с заднего сиденья Вероника Андреевна быстро пошла к
приемному отделению Морозовской детской городской больницы.
Там она долго не задержалась, и, хотя время приема посетителей
еще не наступило, решительную и сумрачную старуху с тяжелым
взглядом почти без препирательств пропустили в неврологическое
отделение. Сначала к главврачу, а потом и к праправнучке. Медсестра
проводила ее до нужного коридора, указала на дверь возле окна и
ушла.
Баба Ника на секунду приостановилась, прикрыла глаза и
постаралась перевести дух. Потом вынула из сумки белоснежный платок
с промереженными уголками и вытерла лицо. Мельком глянула на свое
отражение в стеклянной двери, сердито сдвинула брови.
«Чего встала, старая? От твоей трусости дело не поправится.
Взяла и пошла!»
В коридоре было пусто, двери палат плотно закрыты, и только та
самая, последняя в ряду, возле окна, немного отошла от косяка.
Вероника Андреевна подошла и невольно прислушалась.
