От духоты я уже плавилась вместе с огромным городом, расстилающимся перед глазами. Шла по широкому проспекту чуть ли не с высунутым языком, как бродячая собака. Больше всего на свете хотелось поскорее избавиться от черного уродливого балахона, доходящего до пят. Представляю себе, как неуместно я смотрелась посреди лета в такой одежде. Пот с меня ручьем лился. Голова под черным париком нестерпимо зудела, а боевая раскраска стекала по лицу.
Мельком глянув на себя в зеркальную витрину, мимо которой как раз проходила, я чуть не отпрянула. Ужас-то какой! Но в таком виде меня точно не узнают те, кого муженек мог послать за мной в погоню. Еще бы! Узнать в этом исчадии, словно только что выбравшемся из ада, забитую серую мышку было бы трудно. И я невольно улыбнулась своему отражению, растянув в чудовищном оскале черные губы. Тут же на задний план отошли и жара, и нелепый костюм готки. Душу охватило настоящее ликование. Я едва удержалась от того, чтобы не пуститься в пляс, распугав и так с неодобрением косящихся на меня прохожих.
Я свободна! Свободна! Как же замечательно быть свободной! В голове возникли строки из известной песни, полностью отражающие мое состояние: «Я свободен, словно птица в небесах. Я свободен, я забыл, что значит страх…» И хотя этот самый страх я все еще не забыла, да и вряд ли когда-нибудь до конца от него избавлюсь… Но уже сейчас на душе становилось гораздо легче, я дышала полной грудью. Пусть даже воздух обжигал легкие.
– Я никогда больше не вернусь к тебе, Андрей! – прошептала я, словно заклинание.
Я повторяла эти слова снова и снова, таща за собой небольшой чемоданчик на колесиках. Единственное, что забрала, покидая теперь уже бывшего мужа. Хозяина жизни. Моего тирана и мучителя на протяжении бесконечно долгих трех лет. И пусть не такого уж и бывшего, но я знала, что не вернусь к нему никогда. И плевать, что денег хватит лишь на пару месяцев жизни здесь, в Москве. Не пропаду. Если понадобится, буду листовки разносить или дворы мести. Никакой работы я не боялась. И ничто не казалось унизительным после всего, что я пережила из-за моего благоверного. Зубы сами собой стиснулись так, что едва не заскрипели. Наверное, мое лицо сейчас казалось и вовсе устрашающим, потому что идущая навстречу старушка-пенсионерка охнула и перекрестилась. Я заставила себя растянуть губы в улыбке. Больше никогда не позволю мыслям об Андрее портить мне настроение! Теперь я буду смелой, уверенной, идущей по жизни с улыбкой и боевым настроем!
