Читать Последний из рода Грифичей - Алексей Владимиров

Ночь. Я за рулем автомобиля еду в аэропорт по загородной трассе. Отсечка, тапок в пол, приятно рычит движок, и я на полной скорости несусь по дороге, мимо меня пролетают поселки и леса. Фонари освещения словно стробоскопы.

Потянувшись к банке с энергетиком, я сделал большой глоток, в голове туман и глаза закрываются, веки словно свинцовые. Сколько я уже не спал — день, два? Нет, уже третью ночь. Ничего, сейчас в аэропорт приеду, пройду регистрацию и отосплюсь в салоне самолета. В такие моменты начинаешь ненавидеть свою работу и думаешь, для чего это все?!

Как уже было сказано: «Вор должен сидеть в тюрьме»! Да, Глеб Егорович, как же ты прав. Но больше всего я ненавижу убийц, насильников и педофилов, этих тварей, отморозков, ублюдков, нелюдей.

Пред глазами проносятся далекие воспоминания из детства, то, с чего все началось. Точка моего невозврата, точка моей ненависти. Все еще живы мама, папа, сестрёнка Сонечка.

Летний жаркий вечер и семейная идиллия, я играюсь в комнате, собираю конструктор. Рядом на стуле сестра читает какой-то новомодный журнал с яркими картинками. Мама на кухне готовит ужин, а отец ковыряется с бумагами и журналами. Он у меня бизнесмен и занимается торговлей, пара своих точек. Как их раньше называли, «ларечники», забавно. Время было такое, голодное, святые девяностые и дикий оскал капитализма.

Раздается звонок в дверь, отец идет открывать дверь, и я слышу крик, подскакиваю и выхожу в коридор, отец поднимается с пола, изо рта течет кровь, крики матери с сестрой.

Какой-то разговор для меня непонятный. Тон людей повышается, и вновь крик. Один из трех зашедших мужиков бьет отца по лицу, мама прижимает к себе Соньку и заслоняет собой ей лицо.

А после только крик отца бьет по ушам:

— Бегите!

Я стою и не понимаю, что делать, пошла потасовка в узком коридорчике. Мать хватает меня за руки, позади нее сестра, а после выталкивает на балкон, я лечу через перила, со второго этажа в большой раскидистый куст сирени.Ушибы, ссадины, кровь. И мой крик, рев на всю улицу.

Сестра, мама, отец? Никого!

Я стою под балконом и смотрю вверх, никого, больше никого.

Крики раздаются из нашей квартиры, отца, мать и сестру я не слышу. Голова выглядывает с балкона, короткая стрижка, шрам на щеке и обычные глаза.

Отец был принципиальным и не хотел платить браткам и другим шакалам, называемым «крышей», вот и вышел результат.